– Все, товарищи, я вам больше петь не буду! За меня это сделает он, – и Флоринский ласково похлопал агрегат по деревянной полированной стенке. И проанонсировал: – Мне дали переписать выступление молодого артиста, зовут Владимир Высоцкий. Он еще студент, кажется, но поет сильно, – и Юрий Васильевич, щелкнув клавишей, пустил ленту.
Имя Высоцкого тогда никому и ни о чем не говорило. Молодой хрипловатый голос запел:
Товарищ Сталин, вы большой ученый,
в языкознанье знаете вы толк,
а я простой советский заключенный,
и мне товарищ – серый брянский волк[11].
А потом:
Как утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе –
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут[12].
Или совсем необыкновенное:
Получил завмагазина
Триста метров крепдешина,
Был он жуткий жулик и прохвост.
Сорок метров раздарил он,
Тридцать метров разбазарил,
Остальное все домой принес[13].
Иногда прерывались, чтобы выпить коньяка или водки, потом начали слушать Окуджаву. За столом царила анархия: кто-то выпивал без тоста, закусывал грибком или винегретом. Кто-то вполголоса делился впечатлениями от услышанного. Владик исподволь наблюдал за гостями. Чуткий по природе, он без слов мог угадать многие взаимоотношения, складывающиеся в комнате. Например, замечал взгляды, полные страсти, которые бросал художник Олег на девушку Зину. Иноземцев понял: дело склеивается, и пусть не сегодня, но вскоре парочка окажется в одной постели.
Не оставил он без внимания пару задорных взглядов, что бросила когда-то запавшая на него Марина, – они как бы говорили: ты женат, Владик, но ничего страшного, можно еще все переиграть, если захочешь. Обратил внимание и на уничижительные взоры, что его Галина метала в сторону соперницы. Однако загадкой для него оставались быстрые и легкие взгляды украдкой, которыми порой, втайне друг от друга, обменивались его мама и Флоринский. Отвернется Юрий Васильевич – Антонина Дмитриевна на него глянет, а когда она не замечает – он ее пристально рассматривает.
Когда интерес к песням ослабел, Флоринский воскликнул: «А теперь, товарищи, я предлагаю записать звуковое письмо – самим себе! С пожеланиями, как мы проведем предстоящие двенадцать месяцев, чего хотим, чего добьемся! А через год, первого января шестьдесят первого, снова соберемся, прослушаем