Семейство Иноземцевых разделось в крошечном коридорчике, поправило прически перед зеркалом и прошло в гостиную. Навстречу от звукозаписывающего аппарата оторвался хозяин.
Владик, как светский господин, представил:
– Это, Юрий Васильевич, моя мама, Антонина Дмитриевна Иноземцева. А это, мамочка, мой старший товарищ по работе, Юрий Васильевич Флоринский.
Реакция на представление оказалась неожиданной: мама побледнела, как полотно, на ватных ногах доковыляла до стула, села на него – и лишилась чувств.
Обморок, случившийся с мамой, когда они вошли в жилище Флоринского, поразил всех. Владик кинулся к ней. Галя бросилась в кухню, притащила воды в чашке, стала протягивать Антонине Дмитриевне – та не реагировала, сидела свесив голову набок. Тогда Флоринский отобрал у Гали сосуд, набрал воды в рот – и прыснул на маменьку, словно брюки гладил. Она дернулась и очнулась. Проморгалась, осмотрела всех столпившихся вокруг нее и проговорила:
– Извините, что-то мне вдруг нехорошо стало.
Гости вокруг заговорили наперебой:
– Может, таблетку? Валокордин, нитроглицерин? Вызвать «Скорую»? Выйдете на улицу? Не будоражьте вы ее, ей надо прийти в себя!
И лишь хозяин после своего удачного трюка с фырканьем молча, словно Чайльд-Гарольд, сложивши руки, отошел в сторону.
– Простите! – отчетливо проговорила мама. – Вот ведь – явилась на вечеринку, старая кляча! Вы меня извините, ради бога, за доставленные хлопоты. Уверяю вас, мне значительно лучше, и я вас больше не обеспокою! – и, подтверждая свои слова, Антонина Дмитриевна поспешно привстала с кресла.
– Мама! Не суетись ты! – воскликнул Владик.
– Абсолютно ничего страшного! – она похлопала его по плечу своей легкой ручкой. – И давайте, товарищи, отвлекитесь от моей персоны. Мне, право, и без того очень стыдно, а вы своим углубленным вниманием и вовсе заставляете меня краснеть. Ровным счетом ничего страшного не случилось. Скоро Новый год, – она глянула на часики, – осталось сорок минут, пора садиться провожать уходящий. Скажите мне, милые барышни, где в этом гостеприимном доме находятся тарелки-вилки?
В хозяйстве у Флоринского нашелся трофейный сервиз, разрисованный маркизами-графинями, поэтому винегрет переложили из кастрюли в супницу, а для холодца нашлось огромное блюдо. Владик с облегчением отметил про себя, что с мамой все в порядке и она включилась в хлопоты по хозяйству. Расставили бокалы, рюмки, пепельницы – в хозяйстве Юрия Васильевича сосуды имелись хрустальные, что странно оттеняло внешнюю неприкаянность и пренебрежение к одежде, которыми славился Флоринский.
Телевизора у хозяина не было, хотя он прекрасно мог себе его позволить. Включили радиоприемник. Водочкой и коньяком проводили уходящий, пятьдесят девятый. Ждали курантов. И вот, наконец, они зазвучали. Бросились открывать шампанское – Владик свое, наградное, французское, а хозяин – советское, из Абрау. Хлопнули