Александр прошёлся на бак парохода. Перед взором открылся город во всей сияющей белизне. До берега около одного кабельтова. Море чистое, изумрудное, с белыми пузырьками медуз. Прямо по носу просматривалась Корабельная сторона с Южной бухтой Севастополя. На мыске у самой бухты рукотворной скалой возвышалась Павловская батарея. За батареей шли одноэтажные приземистые строения магазинов и казарм. Потом сама Корабельная слобода: маленькие домики разбросанные вкривь и вкось. Над слободой вырастал Малахов курган. Левее спускались две балки: Аполлонов и Ушаковская. За балками синели вершины невысоких гор. Надо же, как красиво! – подумал Александр. Не похож этот белый город на грязный Портсмут или на серый Кронштадт. Есть в нем что-то очаровательное, белокаменное. Если только на Одессу смахивает немного. Но Одесса какая-то воздушная, несерьёзная, как барышня, а Севастополь более напоминал бравого матроса. За Павловским мысом проглядывались Александровские казармы: длинное здание в три этажа. За казармами зубцы третьего бастиона.
Направо от бухты лежала Южная сторона. Белые домики, красные крыши, зелёные бульвары. У самой воды – Графская пристань. Портик на пестумских колоннах. Под портиком к пристани каскадами спускалась каменная лестница. Правее едва заметный домик в три окна. За ним, так называемый, «Екатерининский дворец»: одноэтажное здание с покатой черепичной крышей. Вправо до Артиллерийской слободки тянулось длинное строение Николаевской батареи. Сводчатые амбразуры в два яруса, массивная круглая башня у самой воды. За пристанью высился купол Михайловского собора. За собором шли дома высокие, с богатой отделкой. Над всеми строениями возвышалось здание Морской Библиотеки. Рядом гранёная башенка с островерхой купольной крышей. За библиотекой виднелся храм Святых Петра и Павла с белокаменными колоннами. Храмы необычные, – приметил Александр, – будто с античных времён остался. Разве же это православная базилика? Парфенон – да и только. Направо от Николаевской батареи, у самого моря круглая башня Александровской батареи. Из-за неё выглядывал мысок древнего Херсонеса с развалинами старинного, забытого города.
В самой бухте происходило оживлённое движение. Шаланды подходили к пристаням. К ним подкатывали длинные фурштатские телеги, доверху груженные. Грузчики переносили в шаланды мешки, бочки, ящики….
Александр прошёлся на корму. За кормой Северная сторона. Берег у воды пологий, но постепенно возвышался. Наверху проглядывались низкие стены Северного форта. А у самой кромки тянулись палатки, какие-то лачужки, крытые соломой, а местами – парусиной. Суета, толкотня, шум…
– Что это за цыганский табор? – спросил он у вахтенного.
– Рынок, ваше благородие. Все, что хочешь можно купить: от солёной рыбы, до турецкой сабли в серебре.
У пристани в правильных пирамидах складировали ядра и бомбы. Лежали лодки, вытащенные для просушки и смоления. За лодками кучи плетёных туров. На пристани