– Благодарю, – буркнул Тотлебен.
– Разрешите представиться! – Голос звучал звонко.
– Представляйтесь! – кивнул Тотлебен.
– Прапорщик Кречен, прибыл в ваше распоряжение, – доложил юноша.
Тотлебен оглядел его новенький сюртук. Пуговицы блестели, словно звезды. Белый крест выпускника инженерного училища слева на груди.
– Только выпустились? – сухо спросил он.
– Так точно! Главное инженерное училище.
– Ах, вот, как, – потеплел лицом Тотлебен. – Ну, и как там сейчас, в училище?
– Превосходно! Но я уже его закончил.
– И как закончили?
– С отличием! – довольно выпалил прапорщик Кречен.
– Это хорошо! Ну, коль прибыли в моё распоряжение…. – Он развёл руками. – Не желаете свежего молока…, вот, хлеба. Хлеб здесь отменный пекут.
– Благодарствую, но прошу меня простить, – уже отобедал.
– Как хотите, – пожал плечами подполковник.
– Разрешите отправиться к квартирмейстеру?
– Зачем? К квартирмейстеру не надо, – остановил его Тотлебен.
– А как же? – не понял Павел, слегка растерявшись.
– Вы разве не знаете? Осада с Силистрии снята. Меня направляют в Севастополь.
– Как, снята? – На лице Павла появилось недоумение и разочарование. – Война окончена?
– Насчёт: окончена или нет – не знаю. Пока только отступаем. Что дальше будет – не спрашивайте. Но вы, если желаете, можете подать рапорт и остаться в Дунайской армии. Правда, генерал Шильдер тяжело ранен. Сейчас в госпитале в Калараше лежит. Меня командируют к князю Меньшикову в Крым. Не имею представления, кто будет инженерной частью заведовать, так что рапорт можете подать на имя командующего, князя Горчакова.
– А куда отступаем? – растерянно спросил Павел.
– Куда, куда? Экий вы любопытный, – недовольно усмехнулся Тотлебен, разворачивая белую льняную салфетку. Кликнул денщика: – Иван, нарежь хлеб и половину возьми в дорогу. – Вновь повернулся к Павлу: – Куда скажут, юноша, туда и отступим.
Павел задумался.
– Позвольте с вами, в Севастополь?
Тотлебен вскинул на него сердитый взгляд, который явно говорил: на кой черт мне этот молокосос? Ещё раз внимательно осмотрел юношу. В мундире – полный порядок. Сапоги надраены, хоть он и с дороги. Аккуратный. Глаза честные. Тотлебен, как истинный тюрингский немец, обожал аккуратность во всем. Поразмыслил, решил: шут с ним – пусть едет. На всякий случай предупредил:
– Дорога не близкая. И на кой вам, прапорщик в Севастополь?
– Говорят, Крым похож на Италию, – романтическим тоном ответил Павел.
– Чего? – усмехнулся Тотлебен. – Степь там голая да горы репеём поросшие. Тоже мне – Италия.
– Море.
– Да,