Ну и через некоторое время наступил черёд уже Третьей…
Глава четвёртая
Отряд префекта Лузия Квиета вытянулся в протяжённую цепь. Все всадники отливали на солнце серебром, так как были облачены в обычные для римлян пластинчатые стальные доспехи (называвшиеся лориками скваматами), а головы их защищали шлёмы с гребнями (эту разновидность шлёмов называли галликами). У каждого всадника имелся трёхдневный съестной запас в торбах, притороченных к конским крупам, и почти все были с копьями наперевес. Продвигались они по приграничной дороге.
Всадники шли по двое.
Впереди этого растянувшегося в длинную цепь отряда находился сам префект Лузий Квиет. А за ним, немного отстав, двигался старший декурион (десятник). Его звали Цельзием. Это был такой же, как и Квиет, темнокожий воин, только не негр, а гетул (гетулы являлись прямыми предками туарегов, нынешних кочевников пустыни).
Цельзий, как и многие воины алы, тоже был родом из провинции Мавретании Цезарейской, но только он был уроженцем города Тагисиса.
От долгой походной жизни лицо Цельзия стало обветренным, а от пристрастия к неразбавленному вину и от неумеренного его возлияния одутловатым, и всё к тому же ещё покрылось глубокими морщинами, как у семидесятилетнего старца. За глаза воины звали старшего декуриона «Дедом» или чаще «Стариком Цельзием». Пагубное пристрастие к вину не раз уже приводило Цельзия к не очень хорошим последствиям, но Лузий в последний момент его всегда почему-то жалел, и только благодаря префекту гетула до сих пор с позором не выгнали со службы. Его даже не разжаловали в простого воина.
Сейчас старший декурион стеганул хлыстом коня и, нагнав префекта, спросил у него:
– Лу-узий, ну а как ты думаешь, к вечеру успеем добраться?
Лузий Квиет не ответил, так как по-прежнему был погружён в свои мысли и ему было не до пустых разговоров. Да и переживать ему не стоило. На участке от Кастры Мартиссы и до Виминация, на протяжении целых ста пятидесяти миль, где отроги Гема (ныне Балканские горы) встречаются с рекой, на стыке Верхней и Нижней Мёзии, рубежи империи защищались надёжно. Здешний правый берег Истра густо был усеян крепостями-кастеллами, так что казалось – находясь на башне одной, непременно добросишь копьё до башни другой. И в каждой кастелле (в каждой, без исключения) находились римские гарнизоны, состоявшие из одной-двух центурий.
Граница с даками уже который год считалась неспокойной, и потому охранялась как никакая другая. И даже на Парфянской сейчас находилось меньше легионов, конных вексилий и номерных когорт.
Так и не дождавшись ответа, Старина Цельзий не обиделся и задал ещё вопрос:
– А ты слышал, Лузий, про Дробеты?
– Ну, что? Что тебе ещё?! – очнулся префект.
Цельзий не унимался:
– Говорят, что даки не просто напали на них, а использовали при этом по-варварски подлый приём…
– И какой же такой приём они использовали?
– Они напали ночью. Не-ет, даже скорее не ночью, а где-то