– Повернись влево, – периодически командовал Ланже, при этом стоя на приличном расстоянии, вероятно, ему нужно было видеть издалека полную картину, – вот так идеально, застынь и выбрось все мысли из головы, стань ничем. Ты растворяешься, ты исчезаешь, тебя нет…
Вот Жан и подтвердил сейчас теорию анти-жизни своих «идеальных» скульптур, осознал Джулиан, стараясь всё также скрывать нервозное возбуждение, которое окутывало его глубинные страхи. Он хочет сделать меня таким же, то, от чего я так яростно убегаю уже несколько лет своей жизни, как увидел их впервые. Я стану инструментом в его руках по восхвалению хаоса и пустоты, это станет смертью моей личности, я прекращу существовать, это погубит меня и весь мир, мы нашлём на планету адские силы. Его мысленный поток уже походил на бред, он понимал это, но паникующий человек часто нелогичен и чересчур всё утрирует. Ему срочно надо было отсюда выбраться, но его сковало неописуемым ужасом, и тело его отказывалось ему повиноваться.
– Стой, кажется, я нашёл твой идеальный ракурс, это состояние между двумя мирами, не двигайся, – возбуждённо кричал Жан Ланже. – Ты сломан, да, но при этом неописуемо красив, твоя красота преобразилась, теперь она живая, в ней бурлит поток всех эмоций, ты в шаге от того, чтобы понять смерть!
Джулиан не мог сказать, сколько продолжалось его оцепенение, вынужденный находиться в эпицентре ада и слышать правду о своей обречённости, это была агония длиною в жизнь. Но любая жизнь имеет свой конец, и вот он уже вновь контролирует своё тело, и слышит, как Ланже говорит Райану, что ему надо поговорить со своим агентом. Но на самом деле, Жан хватает свой планшет и делает какие-то зарисовки, он явно вдохновлён чем-то и ему нужно скорее записать свои идеи, хоть в каком-нибудь виде. Райан что-то ему говорит, возможно, уже давно, ещё несколько секунд, и он вновь становится хозяином собственного тела, страхи остались, только они уже живут в его подсознании на постоянной основе, они уже не влияют на его реальность здесь и сейчас.
Когда до него дошло, что Райан хвалит его фотогеничность и просит его повернуться ближе к одной из скульптур, эмоции этого дня выливаются из него с ужасающей прямотой. – Разве ты не видишь, как гротескны, как уродливы, как порочны эти мраморные демоны, я никогда не буду ему позировать, они олицетворяют всё, что противоречит жизни, это – голое разрушение, причём добровольное, анти идеалы красоты, анти стремление к свету, анти развитие, анти жизнь!
– Джулиан, ты чего? – Райан был удивлён и разочарован этим ребяческим порывом. – Ты же всегда был знатоком и ценителем настоящей красоты, настоящего искусства. Посмотри внимательно,