И Розьер хохотнул, подмигнув хитрым глазом.
– Молчать! – проговорил Заморна, и голос его был глух, как далекий громовой раскат. – Да как ты смеешь зубоскалить. Отплатить! Не имею такого желания. Нет, если он даст мне повод отплатить, все будет кончено. Его жизнь и моя останутся последними картами в игре, в которую мы так долго играем вместе. Как и когда она кончится? Хотел бы я, чтобы ставки исчезли со стола, а уж чья рука их заберет, мне безразлично.
– Та рука, что их сделала, – произнес другой голос, такой же низкий и глубокий, как у Заморны, однако не ласкающий слух гармонией, а, напротив, царапающий ухо каждым своим звуком.
Герцог не изумился внезапному вторжению. Он отвечал спокойно, не поворачивая головы:
– Да, ей это удастся лучше других. Однако, мой старый друг, выйдите вперед. Я знаю ваш голос, так дайте взглянуть на ваше лицо. Не бойтесь свидетелей. Если нас кто увидит, то разве что летучая мышь или ночная цапля.
– Очень мало их, полагаю, осталось нынче в тростниках Калабара, – отвечал тот же голос, и темная фигура, выступив из-за груды щебня, встала напротив Заморны.
– Кирка, лопата и топор строителя звенят грозным предупреждением для прежних поселенцев этой долины и болотистых берегов, так что теперь между нами и горизонтом едва ли промелькнет хоть одно крыло.
– Кирка и лопата звенят предупреждением еще в одном месте, – промолвил неизвестный. – Нынче ночью в Витрополе копают могилу.
– Склеп открыли, – сказал герцог. – Как сияет фонарь церковного сторожа в тусклом подземном пространстве, легко ли ключ повернулся в заржавленном замке?
– Фонарь церковного сторожа сияет ярко, – ответил незнакомец, – озаряя золото на трех роскошных гробах. Разве рядом с ними не хватит места четвертому? Ключ повернулся как по маслу, и могила завтра утром откроется так же бесшумно. Однако, Заморна, куда положат младенца?
– На грудь матери, – отвечал Заморна сурово и глухо.
– Что ж, положите его туда своими руками, герцог. Она перевернется в гробу, если это сделает кто-нибудь другой. Много ли будет провожающих?
– Вряд ли. Слезы скупо льются над тем, кто прожил всего шесть месяцев.
– Тем лучше. Давайте я расскажу о тех, кто там будет.
– Хватит об этом! – воскликнул Заморна с внезапным гневом, который до сей минуты сдерживал, то ли из уважения к собеседнику, то ли по какой-то иной причине.
– Я умолкну, когда сам сочту нужным, – отвечал его друг. – Мой юный лорд, вы наверняка увидите свою жену, когда посетите ее резиденцию. Вас будут разделять лишь тонкие кедровые доски да бархатный покров. Поднимите их, и леди Флоренс, гордость Запада, предстанет вам во всей красе. Ну, может быть, не совсем, наверняка она слегка поблекла, но даже если