образом, по способу действия Воображение есть точная копия Авидьи; если требуется, то можно обнаружить и другие черты его сущностного тождества с Авидьей. И в том и в другом случае, например, преобладает бесцельность. Часто работа воображения, по крайней мере, на материальном плане, абсолютно не связана с какой-либо внятной целью, и хотя вполне возможно, что скрытая часть нашего сознания, действующая под поверхностью, может иной раз иметь некую цель, не осознаваемую поверхностной частью, наиболее обычной является ситуация, когда работа Воображения является совершенно очевидно бесцельной. Или же если не бесцельной, то, безусловно, чрезвычайно расточительной. Для определенной творческой цели из тысячи образов, возникших в уме Шекспира, оказались отобранными несколько сотен, остальные же так никогда и не обрели словесного выражения; многие из них, наделенные потенциально не менее замечательной силой, чем те, что материализовались в «Гамлете» и «Макбете», возникли и исчезли как будто без всякой полезной цели. То же самое расточительство демонстрирует в своем действии и Природа; разве не изливаются из нее миллионы жизней, чтобы лишь некоторым оказаться отобранными для целей эволюции?! Однако когда она решает работать экономно и с определенной целью, то может скрупулезно беречь усилия, демонстрируя волшебную быстроту и точность в приспособлении средств к цели. Следовательно, ни Природу, ни Воображение нельзя считать слепыми, действующими наугад энергиями, исходящими из необузданной силы и лишь случайно оказывающимися телеологичными. Их операции очевидно направляются Разумом, который, когда он того желает, столь же способен к целеполаганию, планированию, соотнесению средств с целью, экономии материала и труда, как любой умный и старательный работник в сегодняшние дни научных методов работы. Поэтому мы нуждаемся в объяснении, почему же этому великому универсальному Разуму не проявлять, как аккуратному работнику, бережливость в отношении материалов и усилий постоянно, а не лишь временами. Разве не правда, что Природа далеко не везде и не во всех своих действиях телеологична, что целенаправленна лишь малая часть существования, обладающая большей сконцентрированностью, чем остальное, и поэтому более сильная и победоносная, между тем как для преобладающей части универсальной деятельности Природы мы должны искать иное, не телеологическое объяснение? Или, лучше сказать, такое объяснение, которое одновременно включало бы в себя и превосходило объяснение телеологическое? Если бы воображением обладали только Шекспир, Микеланджело, Эдисон, Бетховен, Наполеон, Шопенгауэр, творцы в поэзии, искусстве, науке, музыке, жизни и философии, мы могли бы найти применение неиспользованным детищам их воображения, заложенным ими в величайшее богатство подготовительной почвы, откуда суждено было произрасти лишь нескольким изысканным цветам. Возможно, это не особенно хорошее объяснение, по сути мало чем отличающееся от поэтического
