– Да, третий с утра – это перебор. Хотя вон в крайнем бараке по двадцать за день выносят. Не завидую я им. На трассе навьебываешься, а потом еще жмуриков таскай, вместо того чтобы хоть свои законные шесть часов поспать, – тощий, жилистый старик даже не посмотрел в сторону Волкова.
– Еще бы. В крайний-то все больше из-под Ленинграда, да из-под Москвы везут. Этот народец быстро дохнет.
– Да-а-а, радияция! Хто еще года полтора назад знал об ентом звере, – Михеич подошел к помятому баку и, проломив кружкой ледяную корку, принялся набирать воду так, чтобы мелкие льдинки не попали в нее.
– А мне кажется, этот выкарабкается. Живучий больно. Уж как янки лупили его, другой давно бы уже кони кинул, а этот вона зенки вытаращил. Слышь, малой? Очухался штоль?
Сергей облизал пересохшие губы, и с трудом подняв руку, ткнул в сторону бака.
– Ну, точно оклемался, – Михеич нехотя слез с нар и протянул Волкову свою кружку с остатками воды, – хотя какая разница? Не сейчас сдохнет, так потом на трассе. Все мы здесь сдохнем, Витюня.
– Ну, ты-то не прибедняйся, Михеич. Тебе-то белая повязка светит, а с ней не околеешь.
– И ты, Витюня, можешь повязку получить, если будешь вести себя правильно, а не орать как вчера: – «яволь хер официр». Говорил же тебе, янки с бритишами фрицев терпеть не могут. Это раньше они были союзники, когда против нас. Теперь, я слышал, на Волге и под новосибом даже постреливают друг в друга.
– Брехня, – возразили откуда-то из темноты хриплым голосом. – Это такие же белоповязочники с обеих сторон сцепились. Паны дерутся, у холопов чубы трещат. Фенимора Купера читали? Как у него там Делавары с Ирокезами воевали? Вот и тут тоже самое. В ООНе-то фрицы с янками замечательно заседают. Даже целый комитет создали по спасению диких славянских племен от коммунизма.
– Ты профессор, тебе виднее, – тот, которого звали Витюня с неприязнью, посмотрел в темноту и сплюнул. – Мы с Михеичем народ простой, книжек не читаем и на ихних господских политинформациях все больше на массу давим. Лучше выдрыхнуться как следует, чем о демократиях всяких мозги забивать.
– Да, – Михеич поспешил поддержать кореша, – не знаю как там, в ООНах, а вот мужики сказывали, что под Иркутском цельную колонну англицкую сожгли. Вот.
– Вот дурень, – прохрипел профессор. – Это же СКА – сибирская красная армия понемногу оккупантов пощипывает.
– Тс-с-с, профессор! Ты че? Совсем охуел че ли? Да за такие слова, услышь кто, нас с тобой за яйца к бэтру привяжут и по тайге прокатят с ветерком. Думать надо. Вон этого-то гляди как отметелили.
– Так он, поди, комиссар какой, вот и отметелили.
– Не, последних комиссаров еще в пятидесятом постреляли, почти сразу, как ядреными бомбами Урал закидали. Если и остался кто, то только глубоко в Сибири, куда ни у янки, ни у узкоглазых, ни тем более у фрицев руки не дотянулись.
Урезоненый профессор засопел где-то у себя в темном