Матвей не находил, а потому и не спешил отвечать. Верить, что он все-таки допился до белочки, очень не хотелось.
– Уверен, что не надо тебя отвезти? – уточнил доктор. – Я через час заканчиваю, и если подождешь, вполне могу прокатиться.
– Уверен, – ответил Матвей. – Мне нужно прогуляться и… – Он чуть не сказал «протрезветь», в последний миг заменив слово, – подумать.
– Подумай, – кивнул врач. – Если что, ты знаешь, где меня найти.
4. Ее развлечения
Настя даже не сразу поверила, что он вернулся. Сидела на перилах крыльца, слушая, как стрекочут в траве цикады, когда вдруг увидела Матвея, бредущего по дорожке к дому. Выглядел он неважно, примерно как папенька, после пяти дней кутежа в нумерах.
Честно говоря, она была уверена, что он не вернется. После такого они никогда не возвращались, по крайней мере, не в сумерках, а белым днем и в сопровождении городового али урядника, чтобы торопливо собрать скарб.
А этот шел. Нога за ногу, но шел. Она бы восхитилась его смелостью, если бы не была столь зла. Вместо прислуги этот греховодник пригласил в ее дом кокоток. Настоящих кокоток в неглиже! Двух! Настя даже сперва опешила, наблюдая, как блудливые девки трясут перед Матвеем грудью, которая не помещалась в вульгарный лиф. А потом когда одна из них полезла в штаны, чтобы достать… чтобы раскрыть свой напомаженный рот и…
Настя всякого насмотрелась в своей «нежизни», а потому давно уже избегала заглядывать в спальни. Она вспомнила, когда в первый раз наблюдала подобное действо. В одну осень, она уже и не помнила какую по счету, в доме остановились молодожены, и когда ночью новобрачная точно таким же жестом потянулась к паху мужчины и открыла рот, Настя грешным делом подумал, что гостья сейчас его откусит. Но она не откусила, а стала облизывать, как купленный на ярмарке леденец. Слава богу, что нянюшка не дожила до подобного. Смысла сего процесса Настя постичь не смогла, тем более, что новоиспеченный муж так стонал, так метался болезный, что будь на месте его жены Настя, сразу бы послала за врачом. Или, как называла эскулапов нянька, за «дохтуром», видимо от слова сдохнуть.
Но Матвей не сдох, даже побывал у «дохтура», где ему зашили многострадальную голову, и теперь шел, лениво попинывая камешки.
С минуту он разглядывал темный дом, старые ступени, перила, на которых она сидела. Насте снова показалось, что он ее видит. Видит, без всякого разрешения с ее стороны! Но мужчина выдохнул, словно перед прыжком в воду, решительно поднялся на крыльцо, распахнул дверь и, заглядывая в прихожую, позвал:
– Эй, ты там?
Настя так удивилась, что заглянула в дом вместе с ним. Но коридор был пуст.
– Ты… ты тут? – снова спросил он, заходя внутрь.
Господи, с кем он там разговаривает? Или повредил голову сильнее, чем сам думает? Тогда ни один «дохтур» не поможет.
– Ау!
Матвей прошел в гостиную нажал на рычажок в стене и в комнате загорелся свет. Мужчина несколько секунд постоял, рассматривая