– Ой, да брось ты со своими призраками! – вскипает Бородавка. – Оболтусы они, стражники наши городские, потому и не обнаружили ни фига. Тоже мне следопыты! Надобно было охотников опытных привлекать, а не балбесов этих. А разбойники – гады умные. Сперва жертву внимательно выбирают, затем стремглав нападают, всех поспешно и беспощадно вырезают, забирают добычу и бегом в лес. Тама они награбленное заодно с одеждой, в крови вымазанной, в землю зарывают, сами переодеваются в мирское, а опосля под личиной добропорядочных граждан возвращаются в Город.
– Складно излагаешь, – подмечает Плешивый. – Точно вместе с ними в набеги ходил.
– Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб замысел ихний разгадать, – отмахивается Бородавка. – Достаточно чутка башкой подумать да к разговорам вокруг прислушаться, и картина ясная вырисовывается.
– А я все равно не верю, будто люди на подобное способны, – не унимается призраковед Гнилозубый. – Какой же дьявольски изобретательной головой должно обладать, дабы совершать столь выверенные нападения, а потом еще долго и успешно скрываться? Не. Духи. Стопудово духи.
– Ха! – усмехаюсь я. – Люди способны на всякое. И в нравственном, и в умственном, и в чисто физическом плане.
– Эт правда, – подтверждает Бородавка. – Встречалась мне разок бабенка, на вид вроде не шибко крупная, ростом приблизительно по грудь нашему сэру Рыцарю, меж тем теленка спокойно на плечах тащить могла. А взять мальчонку из соседнего дома. Пацан наизусть гербы всех мало-мальски знатных домов описать умеет, хотя даже грамоте не научен. И был ведь еще слепой мужик, смастеривший часы, стоящие у нас на площади.
– О! – восклицает Плешивый. – А помните того парня – Сына Конюха?
– А как же! – отзывается Бородавка. – У кого-кого, а у него котелок варил.
– Кто такой? – осведомляюсь я.
– Колдун! – чуть ли не выкрикивает Гнилозубый. – Еще в раннем детстве, используя заклинания запретные, призвал он демона из преисподней и заключил с исчадием кровью скрепленный договор. Душу, стало быть, обменял на дар нечеловеческий. Приобщился к темным знаниям, простому люду недоступным, и со временем превратился в архимагистра черных демонических искусств.
– Ты че несешь? – не выдерживает Плешивый. – Какой, к бесам, архимагистр?
– Черных демонических искусств. Самых что ни на есть черных и самых-пресамых демонических! Поговаривали, мол, он ради поддержания колдовских сил регулярно жертвы приносил. Начинал со сравнительно мелких мышей да крыс, потом принялся кошек бродячих отлавливать, постепенно перешел на ягнят, а когда вконец обезумел от жажды могущества неестественного, то и безвинными младенцами уже не брезговал.
– Хорош заливать! – призывает Плешивый.
– Я не заливаю, а излагаю факты. А как, скажите на милость, по-другому объяснить умение жалкого Сына Конюха обращаться с большущими числами, аки