7 сентября. «Кажется, у меня появился план, – без прелюдий объявила Она с порога моей комнаты, едва я успел открыть дверь. – От тебя, мой милый, потребуются три вещи: немного сонного зелья, нанять лодку, которая доставит нас вниз по реке, а также целиком довериться мне». «Э-э… – тупо протянул я, ничегошеньки не понимая. – Хорошо. Зелье на полке. На лодку денег кое-как наскребу. И доверяю я тебе безоговорочно. Но хотелось бы узнать…» «Тш-ш-ш, – произнесла Она, приставив маленький изящный указательный пальчик к моим губам. – Еще раз прошу: доверься мне». «Ладно» – за неимением выбора вымолвил я. «Послушай, любимый, – видя мою растерянность, принялась пояснять Она. – У меня есть идея. Ежели все сработает, как задумано, то мы с тобой навеки покинем Город и ни в чем не будем нуждаться, кроме нашей любви. Поэтому завтра вечером ты отправишься к речному причалу, договоришься с лодочником и останешься ждать меня. Оденься потеплее, ибо я могу задержаться, хотя рассчитываю прийти немногим позже полуночи. Обещаешь?» «Конечно, любимая! Ради тебя я готов горы свернуть! Подумаешь – нанять лодку!» В ответ Она улыбнулась, и мы скрепили наш уговор нежным поцелуем.
8 сентября. С утра я собрал дорожную суму. Положил в нее хлеб, сыр, флягу с водой, дневники и набор перьев. Закончив писать, добавлю к ним этот лист и чернильницу. Весь скудный гардероб надену сразу на себя. Лютню повешу на плечо. А более у меня ничего и нет. Я покидаю Город с легким сердцем и не стану по нему скучать. Единственное, волнуюсь за Нее. Зачем Ей понадобилось сонное зелье? И как прикажете истолковать фразу «мы ни в чем не будем нуждаться»? К тому же отплытие предполагается осуществить под покровом ночи. Дурные предчувствия осаждают крепость моего разума. Не замыслила ли Она какую опасную авантюру? Не намеревается ли совершить нечто предосудительное или вовсе противозаконное? Способны ли вообще ангелы на преступление? Во имя любви – пожалуй. А я? Я решусь пойти на преступление во имя любви? Смотря на какое. И исключительно в самом крайнем случае в отсутствие иных вариантов. А сейчас крайний случай? Под угрозой наше с Ней счастье, между прочим. И посему нам дозволено переступить любую черту? Нет, не любую, разумеется. Но некоторые? Да, некоторые. Справедливо ли рассуждать в подобном ключе? А справедливо ли