Пришло время думать о возвращении. Дюкло, должно быть, отремонтировал «порше», только странно, что не позвонил. Саймон решил завтра с утра отправиться в Брассьер и, после того как заберет машину, может быть, пообедать с обладательницей идеально загоревшей шеи. Он нашел нацарапанный на спичечной коробке номер телефона Николь.
– Николь? Это Саймон Шоу.
– А, пропавший англичанин. Где ты пропадал?
– Извини. Собирался позвонить, но…
Николь рассмеялась:
– Должно быть, провансальская болезнь – откладывать на завтра.
– Не мог бы я пригласить тебя завтра на обед? Машина в гараже почти неделю. Должна быть готова.
– Здесь неделя ничего не значит, Саймон. А что касается обеда, с удовольствием.
Они условились встретиться в кафе. Саймон посвятил полчаса изучению путеводителя «Гол и Мийо», выбирая подходящий ресторан. Следовало бы позвонить Николь раньше, но, возможно, сначала действительно нужно было забыть о лондонских привычках. Он улыбнулся, поймав себя на том, что пожимает плечами.
Приехав на следующее утро в Брассьер, он застал Дюкло там, где увидел его в первый раз, – под машиной. Она была подозрительно похожа на ту же самую машину. Саймон поздоровался с вымазанными маслом башмаками, и из-под машины выкатилась тележка с их владельцем.
– Ah, monsieur. C’est vous[40].
У Дюкло были хорошие новости. Запчасти прибывают на следующей неделе – certain, garanti, pas de probleme[41]. Он собирался позвонить, но…
В Лондоне Саймон был бы взбешен, но здесь, казалось, это не имело значения. Погода великолепная. Он собирается пообедать с прелестной женщиной. За машиной, когда будет готова, можно послать Эрнеста. Его поразило столь философское отношение. Он, кажется, научился спокойно пожимать плечами не только физически, но и мысленно. Поблагодарив Дюкло, Саймон зашагал в сторону кафе.
Солнце как бы разделило ведущую к площади улицу на две части – одна сторона ослепительно-яркая, другая в глубокой тени. Саймона вновь потянуло к старой жандармерии. Он поднялся по лестнице. Второй этаж показался даже больше первого – огромное пространство, расчищенное для продолжения строительных работ. Сверху открывался еще более великолепный вид – виноградники, уже приобретающие красновато-бурый цвет, поросший соснами холм с виднеющимися между деревьями плоскими освещенными силуэтами каменных строений и позади всего гора. Воздух был так чист, что Саймон мог разглядеть на самом высоком гребне очертания деревьев, крошечные, но отчетливые. Со спускающихся вниз террас раздавался смех, слышался звук запускаемого трактора. Наступал полдень, время, когда каждый порядочный провансалец