– Сима?
Старшеклассница, не ответив, продолжала спокойно смотреть в слои моего существа, о которых я не имел никакого понятия. Я не знал, как реагировать на этот контакт. Передо мной стояла самая крутая девчонка школы, о которой мечтал каждый и каждый боялся подойти и сказать о своих грёзах, а их она умела вызывать. Я стоял как на дуэли – глаза в глаза с неведомой силой, покорившей всех мужских особей в школе, и не знал, что было страшнее: директорская казнь или её взгляд.
– Иди, всё будет хорошо, – едва заметное движение ее губ породило шепот, который, казалось, мог выбить все стекла коридора, настолько силен и прозрачен был её голос.
Силуэт развернулся и, сделав несколько шагов, полностью исчез во мраке дальней части коридора. Струящийся из окна свет, рисовал золотистую полосу прямо передо мной и я знал, что никогда не смогу перейти эту границу – ее мира и мира своего. Впервые я ощутил настолько сильную тоску, что просто стёк по стенке. Посидеть удалось недолго – звук тяжелой двери прервал мою попытку побыть проигравшим.
– Заходи, раз пришел.
Без всякого онемения я повернулся в сторону голоса директора и двинулся за ним. Поднимаясь к жертвенному алтарю, я поймал себя на мысли, что страх испарился и грядущая казнь не вызывала никаких эмоций. Даже ладони были сухими, хотя мгновение назад я просто исходил на влагу. Дверь закрылась одновременно с началом диалога:
– Рассказывай, с чем пожаловал.
Я стушевался и не знал с чего начать, тем более сын банкира сказал мне умную фразу – “каждый имеет право не свидетельствовать против себя”. Я не до конца понимал её смысла, но решил, что это нечто вроде “держи язык за зубами”. Вот я и держал, а директор всё давил своим молчанием. Раньше мне бы стало не по себе от такого, но сейчас я был спокоен и смотрел в глаза хозяина мира.
– Татьяна Семеновна сказала, что у тебя проблемы с поведением. Есть что сказать на этот счет?
– Татьяна Семеновна много себе позволяет. Я думаю, у неё муж пьёт. Вот нервы и сдают.
Директор встал со стула и ослабил галстук.
– Думаешь? – сочувствующим шепотом мужчина доказал свою разумность.
Я кивнул в ответ. Директор опустился в кресло и развернулся в сторону окна. Тишина повисла в темно-зеленом интерьере абсолютной власти. Я смотрел прямо в спинку кожаного кресла, целясь взглядом в затылок императору.
– Можешь быть свободен, – колокольным гулом отразился его голос от стен.
Я не стал ничего отвечать и впервые в жизни тронул дверь директорского кабинета изнутри. Это было не просто касание – я вышел живым из камеры смертников и, казалось, мог прожечь ладонью этот деревянный массив. Миновав стаю ступеней за три прыжка, походкой