интересовало могущество. Это помещение странно влияло на нас – мы проваливались в свет. Панорамное остекление советских зданий создавало особые эффекты внутри наших голов. По крайней мере, все мятежные идеи посещали нас именно здесь. В тишине и сиянии редкого северного солнца мы видели нечто, что делало нас взрослыми настолько, насколько мы хотели. Мы могли смотреть на мир запавшими глазами стариков, яростным пламенем гормонального пожара 20-летних и совершенно немыслимой категорией Познавших Знак Эпох. Все эти ключи от плотно-запертых дверей были спрятаны меж баков с макаронами, бледно-розовыми сосисками и прозрачным компотом. А вот пирожное персик вообще было чем-то неземным. Оно разрывало связь с реальностью в тот самый момент, когда разводишь полусферы песочного теста и видишь там фруктовый джем темно-золотого цвета. Запредельное удовольствие, вызванное насыщением организма глюкозным сиропом, провоцировало на прыжок из окна, чтобы вырваться, наконец, из заточения тетрадных клеток.
