– А скажите мне, мисс…
– Бальфур. Мисс Роуз Бальфур.
Син уже без всякого стеснения оглядел барышню с головы до ног. Он никогда не был поклонником женщин, лишенных волнующих рельефов, однако в Роуз Бальфур, несомненно, было нечто привлекательное. Вдруг бал перестал казаться ему таким уж невыносимо скучным.
– Ваше имя прекрасно вам подходит.
– Это не настоящее мое имя. Моя матушка была великой поклонницей античной мифологии, поэтому назвала меня Евфросиной.
– О, так зовется одна из трех граций! – В ответ на ее взор, полный недоумения, Син пожал плечами: – Я читал про них – правда, запамятовал, которую именно грацию звали Евфросиной. Богиню Радости? Изобилия? Веселья?
– Богиню веселья… – Она состроила забавную рожицу. – Боюсь, я наделена весьма своеобразным чувством юмора…
Да ты шалунишка, думал Син, чувствуя, как его интерес к барышне крепнет с каждой минутой.
Словно прочитав его мысли, она рассмеялась. Обворожительный, слегка хрипловатый ее смех пьянил не хуже игристого вина – он почти ощущал его на вкус. Такое было ему куда более по душе: женщина, не желающая разыгрывать фальшивую невинность, призванную завлечь жертву в паучьи сети, а напротив, смело и искренне выражающая мысли и желания.
Син склонился к девушке:
– Мисс Бальфур, что принесло вас на этот бал? Сдается, здешнее общество подходит вам ничуть не более, нежели мне.
Глядя в красивое лицо кавалера, Роуз решительно не соглашалась с ним: его общество подходило ей идеально. Он был идеален. И выпей она еще бокал запретного шампанского (тетя Леттис, к счастью, была увлечена карточной игрой), Роуз уверена была, что утонула бы в этих прекрасных, светло-карих, цвета шерри, глазах…
Она поверить не могла, что сейчас эти самые глаза разглядывают ее. Она грезила об этом так долго, все ждала, когда же, наконец, лихой красавец граф Синклер заметит ее, по-настоящему разглядит и поймет, что они предназначены друг другу самим Провидением…
Глупая это была мечта, и девушка об этом знала – но все равно мечтала об этом всякий раз, когда его видела. Было в нем нечто, отчего ноги ее подкашивались, а сердце ускоряло бег. И дело было не в его изрядном росте и широченных плечах – хотя все прочие кавалеры рядом с ним смотрелись карликами. И даже не в том, что он был на редкость хорош собой – линии высокого лба, мощного подбородка и скул были словно у греческой статуи. И даже не в том, что солнце подарило его волосам свое щедрое золото, которое смешивалось в его густой шевелюре с более темным, каштановым тоном…
Если и было в его наружности что-то несовершенное, так это еле заметно искривленная спинка носа – вернее всего, следствие мальчишеских забав. Или это случилось позднее, при занятиях каким-то спортом? Она знала лишь, что это прибавляет некоего пьянящего очарования его и без того великолепной внешности…
Как бы там ни было, лорд Синклер был воплощенной женской мечтой –