– Я бы сказал, что это зависит от того, куда ты хочешь попасть, но мне, если честно, насрать. Сам сюда пришел, сам и разбирайся. Я вот себе будочку нашел и в ней остался. Но места здесь, сам видишь, мало. Только на меня одного и хватает.
После этих слов охранник развернул газету, всем своим видом намекая, что разговор окончен. И только самодовольная его улыбка как будто все еще висела в воздухе.
Петров пнул стену КПП, плюнул на землю и тяжело зашагал в сторону леса. Напишу жалобу, – подумал он, – если понадобится, дойду до директора! Он даже поднял палец для усиления эффекта. До директора! И кивнул сам себе.
Со стороны выглядело внушительно.
Но внутри Петрову было себя жалко. И стыдно за то, что спасовал перед этим болваном. Перед обслуживающим персоналом, который для того только и нужен, чтобы подсказывать и разъяснять.
Надо было все же начистить ему рожу. Вмазать пару раз, как следует. И плевать, если бы этот тип вызвал полицию – так даже лучше. Он смог бы, по крайней мере, заявить о собственной пропаже, или как там это называется… В общем, сообщить миру о том, что вот он, Петров, – готов обниматься с семьей, рассматривать старые фотоальбомы и прилагать все возможные усилия для скорейшего восстановления памяти.
Если, конечно, у него есть семья. Если хоть кому-то в мире есть до него, Петрова, дело. Потому что может статься, что и нет.
Он засунул руки в карманы и быстрее зашагал по тропинке, баюкая себя бесконечным повторением собственной фамилии. «Петров, Петров, Петров», – и внутренняя муть понемногу отступала. «Петров, Петров, Петров» – и можно было какое-то время просто вслушиваться в это сочетание звуков, не думая больше ни о чем.
Тем временем лес поредел, и вокруг вырос выкрашенный в конфетные цвета пригород.
То и дело Петрову встречались дома с аккуратными верандами и розовыми кустами по периметру. Все, что можно было подстричь и покрасить, было подстрижено и покрашено, будто целый штат рабочих следил за тем, чтобы район имел образцово-показательный вид. Но больше всего обращала на себя внимание оглушительная мертвость этого места: ни шума автомобилей, ни криков, ни разговоров. Только шелест ветра в ветвях и редкие крики неопознанных птиц. Рекламный город-призрак.
Петрову все еще нужна была помощь, поэтому он, пренебрегая всякими правилами приличия, перелез через штакетник возле одного из домов, поднялся на крыльцо и постучал в идеально-белую дверь.
С другой стороны послышался шорох. Кто-то там завозился, затопал по деревянному полу. Но через пару секунд снова стало тихо.
Петров приложил ухо к двери и заговорил как можно громче, но стараясь при этом звучать дружелюбно:
– Послушайте, я ничего не продаю и не собираюсь вас грабить. Мне нужна только небольшая помощь. Один телефонный звонок. Вы меня слышите? Я не причиню вам вреда.
Если за дверью кто-то и был, он себя ничем не выдал.
Шумно выдохнув, Петров развернулся чтобы продолжить свой путь. И тут же