– Она вас еще удивит, – попытался я его ободрить.
– Это уж точно. От нее всего можно ожидать, но все в таком же роде. Не перестаю бояться за нее. Она слишком кроткая для нашей жизни.
Потом он показал фото своей жены, которая с шутливой укоризной смотрела в объектив, а где-то на заднем плане – я мог бы поклясться – не в фокусе, рядом с другими фигурами, гораздо прямее и стройнее, чем сейчас, и лишь наполовину седой, в белом халате стоял Коробов.
– Я так и не смог с этим справиться. С этой внутрисемейной конкуренцией. Первую свою лабораторию я создавал вместе с женой. И она не смогла выдержать крутые перемены, которые свалились на всех, кто занимался наукой последние двадцать лет, – сказал он с некоторым ожесточением.
– Там, на заднем плане, на этом снимке, неужели это наш общий знакомый? – поинтересовался я.
– Понятия не имею, кто это. Жена ездила на конференцию, кажется, в Могадишо, – ответил он, еще раз коротко взглянув на фото. – Мы прожили все эти годы в постоянной вражде. Первое время ее оскорблял, как она говорила, мой тухлый конформизм, потом нашлось много других причин для ненависти. Но мы даже не смогли развестись. То, чем мы начали заниматься, сделало все очень сложным, мы больше себе не принадлежали. – Он усмехнулся. – Выхожу каждый день из офиса, отсиживаюсь у пруда, кормлю уток. Я был уверен, что с годами стану толстокожим, но ничего подобного…
– Я всегда думал, что пруд с утками – это место, где можно наконец спокойно поработать. А вы там ухитряетесь развлекаться, – попытался пошутить я.
– Я рассказываю это тебе, потому что в твоей семье тоже были… трения на почве науки…
– Стараюсь не вспоминать об этом, – оборвал я его, в надежде, что он прекратит эти семейные жалобы. Я не планировал беседовать с ним по душам.
– Если честно, я не знаю, как мне жить с последствиями очередного кризиса. Я всех обидел, я всем испортил настроение, всем понизил самооценку, – оживленно сказал он.
– Мы строим козни всему миру, так что дома можно позволить себе быть ничтожным – плохим отцом, плохим мужем, насколько позволяет темперамент, – нашел я свои слова поддержки для шефа, лишь бы он скорее перешел к делу.
– У меня нет темперамента. К сожалению, – скривился он.
– Все наладится, я имею в виду – все остальное, – сказал я и вопросительно посмотрел на шефа.
Он вздохнул и, глядя куда-то в сторону, сердито изрек:
– Не мне тебе говорить, что в науке,