Моей дорожке – круто виться.
Приснятся нежные пингвины
и их доверчивые лица.
Закрыта дверь Земного рая.
Мне всё равно, куда лечу.
Ведь без тебя я – умираю.
Хотя ужасно жить хочу.
А снег ложится белый-белый,
рождённый северным апрелем.
И я, как этот снег, – растаю:
я – улетаю!.. Я – улетаю!..
Блажен идущий
Как прежде, слишком много бреда,
судьба – фальшивый бриллиант.
Идти по собственному следу –
не самый лучший вариант, –
и плыть всё время по теченью,
и против яростно грести,
и наслаждаться заточеньем
среди наскучивших картин –
из жизни прошлой,
из дней грядущих.
Но жребий брошен, –
блажен идущий.
Замшелость помыслов банальных
терзает сердце, сушит мозг,
а до идей оригинальных
всего на треть построен мост.
Вторая треть – блеф неуклюжий,
тоска заезженных острот.
И ближе – затхлость мутной лужи,
чем свежесть доблестных высот –
из жизни прошлой,
из дней грядущих.
Но жребий брошен, –
блажен идущий.
Разрушить мир до основанья,
тянуться слепо к облакам,
твердить о трезвости, в нирване, –
потом опять напиться в хлам
и душу рвать, калеча тело,
стремиться в ад, хоть нужен рай –
бросает в крайность то и дело,
а где она, – там виден край –
и жизни прошлой,
и дней грядущих.
Но жребий брошен, –
блажен идущий.
Блажь
Что за блажь который день – не пойму!
Ведь ни грамма коньяка или водки, –
только сверлит мозг вопрос: «Почему
оказался я с тобой в этой лодке?..»
Мимо яхты проплывали, а я
вдруг решил, что вёсла больше по нраву.
Десять лет была семья как семья,
но десятый день любовь – как отрава!..
Запастись бы мне терпением впрок,
не сломать бы нашу жизнь торопливо!..
Злая мысль, всего одна, в малый срок
довела семью почти до разрыва.
И ушёл я от страданий в тайгу,
там с друзьями разошлись не на шутку:
водку пили на речном берегу
и стреляли по растерянным уткам…
Ночь. Палатка. Я проснулся в поту.
К звёздам выполз и уселся на кочку…
Лодка есть, а каково – на плоту?
Или вовсе – на бревне, в одиночку?..
Кто сказал, что я – мужчина-мечта?
Сам решил такое с бухты-барахты?..
Ну какой же из меня капитан
стометровой