Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей. Кормак Маккарти

она повернула к Джону-Грейди точеное лицо и в упор на него посмотрела. Глаза у нее были синие, и она то ли кивнула ему, то ли просто слегка наклонила голову, чтобы лучше рассмотреть мышастого. Чуть качнулась широкополая шляпа, чуть приподнялась волна длинных черных волос, и вороной снова сменил аллюр. Всадница уверенно держалась в седле – спина прямая, чуть широковатые плечи расправлены. Мышастый остановился на дороге, широко расставив передние ноги, а Джон-Грейди неподвижно смотрел ей вслед. Был момент, когда он хотел было что-то сказать ей, но этот взгляд в упор в долю секунды перевернул для него весь мир. Девушка и ее конь скрылись за ивами. С кустов вспорхнули птицы и, весело чирикая, пролетели над Джоном-Грейди.

      Вечером, когда Антонио и геренте зашли посмотреть на их работу, Джон-Грейди учил мышастого пятиться с Ролинсом в седле. Геренте молча смотрел и ковырял во рту зубочисткой. Антонио проехался на двух поседланных жеребцах. Он прогонял каждого туда-сюда по корралю, потом резко останавливал. Сойдя с последнего жеребца наземь, он кивнул, после чего они с геренте посмотрели лошадей в другой части корраля и, ничего не сказав, удалились. Джон-Грейди и Ролинс переглянулись, расседлали лошадей и отпустили их к табуну, потом подобрали седла и упряжь и пошли в барак. Вакерос сидели за столом и ужинали. Джон-Грейди и Ролинс умылись, прошли к плите, наложили на тарелки еды, налили кофе и сели за стол. В центре стола стояла большая тарелка с тортильями, накрытая полотенцем, и когда Джон-Грейди попросил передать ее, множество рук одновременно взялись за тарелку и поставили перед ним, словно какое-то ритуальное блюдо.

      Три дня спустя Джона-Грейди и Ролинса направили в горы. Капораль послал с ними мосо[49] – стряпать и присматривать за лошадьми, а кроме того, еще троих вакерос примерно того же возраста, что и они сами. Мосо был хромой старик, который, по его словам, сражался при Торреоне и Сан-Педро, а затем еще и при Сакатекасе. Вакерос были деревенскими парнями, двое из которых родились на этой асьенде и никогда не выезжали за ее пределы. Третий однажды побывал в Монтерее. Они отправились верхом, и за ними тянулось еще по три лошади с провизией и принадлежностями для стряпни. Им было поручено отлавливать диких лошадей. Отыскивать их в сосняках и в рощах земляничных деревьев, в арройо и на столовых горах и сгонять в ущелье, где лет десять назад был специально оборудован загон с воротами. Лошади носились там, описывая круги, громко ржали, пытались карабкаться на каменистые кручи, а потом вдруг набрасывались друг на дружку, кусаясь и лягаясь, а Джон-Грейди спокойно расхаживал с лассо среди этого бедлама в тучах пыли и волнах конского пота так, словно беснующиеся вокруг дикие лошади – всего лишь бесплотные призраки.

      Они ночевали на столовой горе, разводили костер, ветер трепал пламя, и старик Луис рассказывал им об этих местах, о людях, которые здесь жили и умирали. Луис с малых лет любил лошадей. Он воевал в кавалерии с отцом и братьями, которые сложили головы на поле брани, и все они презирали генерала Викториано Уэрту так, как не презирали больше никого. По словам Луиса, перед содеянным Уэртой меркнут