Она почувствовала: еще минута – и конец. Воробей зажмурилась. Нет! Нет!! Раз, два… два с половиной… Два на ниточке… И по-след-ня-я се-кун-доч-ка…
– Я лезу наверх! – вдруг объявил толстый мальчик внизу, бросая свои карты.
– И я наверх! – закричала девочка. Можно было и не смотреть.
Настала мертвая тишина.
И в этот критический миг беспризорница Юна проснулась. Она свесила голову и увидела поднятые к ней четыре лица – в другое время как яблоки, сейчас каждое было как булка – довольно-таки длинный батон.
– Здрасьте, а это вы тут теперь едете? – сказала беспризорница Юна.
Она сбросила ноги вниз. И моментально оказалась на полу… Однако когда с багажной полки выглянула вторая голова – с косичками! – осторожно, но очень-очень быстро воробей стала спускаться – лицо у мамы сделалось белым, как скатерть; папа стал пунцовым, будто в горле у него застряла кость от скумбрии. Что касается детей, то они дружно позеленели – от зависти?
– Ну покеда, – сказала Юна, – …покедова! – поправилась она, сочтя, что попутчики заслужили более вежливого обхождения, но затем, не тратя времени, шмыгнула за дверь. «Быстрее!» – прошипела она воробью в ухо, увлекая ее за собой по узкому, застеленному ковриком коридору, в конце которого маячило зеркало.
– Я не могу, – сказала воробей. – Мне нужно в туалет.
3. Описанные песочницы
Беспризорница Юна приняла молниеносное решение. За ними, пока что, никто не гнался. Она толкнула дверь напротив зеркала, до которого они как раз добежали:
– Давай, только по-быст… – Она запнулась. И еще раз толкнула – посильнее.
Дверь была заперта.
Беспризорница Юна и воробей Нис посмотрели друг на друга. – Ну хочешь.., – Юна задумалась, – иди в тамбур! Я посторожу. – Воробей не сдвинулась с места.
И правильно сделала – двери за ними распахнулись, и в тамбур прошествовала целая орава спортсменов – из вагона, из которого и они только что вышли – а навстречу им такая же орава протопала, видно, из вагона-ресторана; но прежде чем они разминулись и тамбур закрылся, Юна, испустив сдавленный вопль, еще более молниеносно совершила заныр под топающие ноги – и вот, в руке ее ЖЕМЧУЖИНА! – огромнейший бычок, почти целая сигарета, и на конце ее тлеет красный цветок – упоенная успехом, Юна затягивается и выпускает в лицо воробью, один за другим, три клуба дыма!
Но затем ей стало воробья жалко. Та стояла бледная – сразу было видно, она сдерживается из последних сил. Юна дернула дверь. За ручку: – Надо найти проводника! – вспомнила она. Где-то она что-то такое слыхала. – Он ее запер на станции.
Однако, видимо, встреча с проводником не очень Юну прельщала – иначе отчего бы, вместо того, чтобы пойти поискать его, как это следовало из ее собственных слов, она, сжав сигарету в зубах, повернулась к двери туалета спиной и стала колотить в