– Думаю, спрашивать, от чего это, бессмысленно? А, это Грэг постарался? – догадался товарищ. – Да я ему кости переломаю за такое.
– Слушай, если хочешь действительно помочь – бери иглу.
– Эм… что? – приподнял бровь Крис.
– Я не достану до спины самостоятельно.
– Ты хочешь, чтобы… Я?..
– Да, – процедил Эйс.
– Нет! – уперся Крис. – Слушай, давай я просто позову Кай?
– Даже не думай, – парировал тот. – Она не должна об этом знать.
Эйс знал ее. Если начнет любопытничать, добром это не кончится.
– Но я ведь… – продолжал Крис.
– Я тоже, – перебил Эйсон. – Научишься в процессе. Жаль у меня нет глаз на затылке.
– …Не медик, – завершил второй.
– Плевать. Бери иглу.
Дружба Эйса с Кристофером Мадкеем держалась уже около десяти лик. Первое время они старательно избегали друг друга, хоть и жили через улицу. Ходили по двору как гордые павлины, готовые в любой момент наброситься из-за любой мелочи, будь то даже косой взгляд в свою сторону. Но потом они поняли, что намного легче сотрудничать и вместе гонять всякую шпану. Это было два человека одной стихии с подобными интересами. Они дополняли друг друга. Эйс всегда был более рассудителен и спокоен. Он предпочитал решать споры с помощью острых слов, а не грубой силы. Но помахать кулаками тоже был не прочь. Крис же пускал кулаки в ход постоянно, будучи не особо умелым в ораторском искусстве.
Эйсу было неприятно вспоминать, каким жалким он тогда был. Беспризорник, сирота. Первые осознанные воспоминания начинались в возрасте около пяти лик, и они четко отражали отвратные условия детского приюта. Это было не то заведение, где собираются дети, брошенные родителями на улице, расфуфыренные и с бантиком на головке. Совсем другое место: сюда привозили разный генетический сброд из далеких земель, даже из других королевств. Восточной внешности хуракальцы, вечно мерзнущие на севере воректийцы, серокожие уроженцы Ириаля, и даже загорелые в пустыне иширцы… Он помнил бледнолицего эльфа со шрамом на все лицо. Вранская девчонка с твердеющей шелухой на шее и скулах… Все, как один, были похожи на загнанных в угол зверьков. Маленькие дети, лишенные мирских благ, без личности, без защиты, без прав думать и чувствовать. Он плохо помнил произошедшее тогда, эта часть жизни покрылась черными пятнами. Вот он был здесь, и вот он уже рядом с человеком, увешанным склянками – сейчас он понимал, что это был какой-то алхимик. Тогда ему казалось, что его спасли, но это было заблуждением. Дети из того приюта не были нужны никому. Это были не люди. Скорее, вещи. Из документов, если это можно так назвать, у них были только именные карточки, привезенные из далеких стран. Алхимик вечно что-то готовил, и мальчику совсем не нравилась та обстановка, которой его окружают: дурно пахнущие жидкости, жуткие существа в банках с раствором формалина, трубки и большие черные крысы в клетках. Эти воспоминания