И тогда – уже без улыбки:
– Вот будете следующего «Козьму» монтировать без меня, так и лейте вашу воду, куда захотите. (Получил?)
Пока замолчал. Ну, что ж, отпущу натянувшуюся струну и, полушутя, возмущаюсь:
– Наташ, а кто это товарища Сталина5 в угол повесил?.. вместо иконы что ль? Вроде бы там его не висело.
– Висел, – он, мрачно. – Это Вы не замечали. – Помедлил, буркнул: – Потому не замечали, что Вам всё безразлично.
Я вскинула брови, ничего не ответила, но улыбнулась… Ведь ему улыбнулась: да что с Вами, Лис? Неприятно, что «ткнула носом»?
Да и сегодня на записи журнала был ершист, упрям и даже отказался помочь операторам втаскивать кубы в студию для оформления интерьера к своей же передаче – делайте, мол, сами! – и пока операторы кувыркали эти кубы, в холле смотрел мультики, а когда закончили, услышала:
– И на репетиции больше ходить не буду. (Расколыхалось море!)
– И правильно сделаете, – согласилась шутливо, но…
(Договорить: обойдемся, мол, и без обидчивых психов?) Но нет, не сказала. А вечером подошел:
– Бела Эмильевна, – и смотрит отчуждённо: – Надо отвезти в театр костюмы, которые мы брали для передачи, но ассистенты в отгулах, так что придётся Вам…
А раньше сделал бы это сам!.. Смотрит, не отводит глаз и в них вроде бы вопрос: «Не обиделись?» Подумаешь! С какой стати? И киваю головой, проплываю мимо. А чуть позже вошел в кабинет:
– Отметить надо, где в кадре буду.
Диктую и смотрю прямо в глаза (Вы для меня сегодня, как все.)
– Да, вот еще что, Лев Ильич, сделайте начитку афоризмов для «Прожектора».
– Сделаю, – и взглянул (Жаль, что «как все»).
– И прохронометрируйте их, пожалуйста.
– Хорошо.
А в одиннадцать началась у нас с ним долгая запись журнала… аж до четырех. И был терпелив, сдержан, – не перечил. Что с ним? А когда кончили и я еще сидела за пультом, прислал ассистентом записку с хронометражем афоризмов: «Первый – девять минут, второй – тринадцать, третий – пятнадцать, четвертый – тринадцать.» И в скобках: «Как раз – о нашем случае.»
Говорила ли мне Бела о своей разгорающейся увлеченности? Да, но не сразу. (Может, потому, что сама вначале не понимала этого?). И не сказать, что разговоры те были откровенными, поэтому теперь надеюсь на то, что моя память и одинаковость (во многом) нашего с ней мирочувствия, подскажут нужные смыслы и слова.
«И всё же весна!.. А я сижу в темной монтажной, делаю сюжеты и сейчас, пока Наташа их перематывает на бобину, смотрю на цветы в вазочке, принесенные ею, – ну, прямо Аленькие цветочки! – и вдруг слышу:
– И на что это Вы смотрите?
Вздрогнула, обернулась. Лис!
– Да вот… – и киваю на цветы.
Но входит Жучков, Лис расспрашивает его о командировке и, опершись на монтажную корзину, стоит, поглядывая на меня, а она скрипит, скрипит. (Лис, ну пожалуйста, не надо