…шучу…
Подскакивает, смотрит не то на меня, не то сквозь меня, сжимает моё плечо:
– Мост… мост…
– Какой мост?
– Мост…
– Бруклинский, Тауэрский, Босфорский?
– Мост… идите по мосту…
– Да по какому мосту, м-мать твою?
– По мосту… по мосту…
Зена, сука паршивая, заливается лаем, кто-то уже стучит в стену, правильно, нечего орать среди ночи, как изменить ход истории. Отпускаю самого себя, бредящего, раненного, укрываю самого себя каким-то пледом, ухожу спать, на моей кровати призрачное море лижет призрачный песок, акантастер гложет кораллы… как бы не ужалил… тьфу, чёрт, это же иллюзия…
Выкарабкиваюсь из-под одеял, не сразу понимаю, где я. Спальню окутывают вечнозелёные заросли, глазастая игрунка примостилась на краю дивана, чистит какую-то тропическую хрень. Где-то на улице бухает, бахает, не сразу поймёшь, на котором из склонов, неважно, лишь бы не на нашем Плато…
Спохватываюсь.
Вспоминаю.
Вот, чёрт…
И как теперь с ним жить прикажете… с ним… с этим… прятать в квартире… или не прятать… брат приехал из Юго-Западного Кызыл-Тулук-Каракалмыкска погостить… а на какие шиши я его кормить должен, я уже сам на свои гроши не протяну, долг ещё этот за телескоп, и…
Без документов пришёл, вот где дело-то дрянь. Так бы устроился куда-нибудь… не знаю, куда. А что, мужик толковый, умеет что-нибудь… что он умеет… не знаю… а, ну да, он же – это я, что я умею… ничего я не умею. Совсем. В офисе сидеть, рекламные площади продавать. Траекторию солнца и то рассчитать не могу, оно у меня каждый день всё выше и выше… и все звёзды с ним… как будто плато наше день ото дня опускается.
Накатывает какая-то злоба на себя самого, нет, чш, так день начинать нельзя. Этот день передо мной ещё ни в чём не виноват, нечего на него собаку спускать. Тянусь к призрачной игрунке, тц-тц-тц-на-на-на, фьють, ускакала в заросли…
Выхожу в комнату, мой двойник лежит на диване, уснул наконец, и хорошо, может, отойдёт… нет, я в хорошем смысле, отойдёт. Человек – такая скотина, всё выдержит.
Не нравится мне, как он лежит. Подкрадываюсь, осторожно трогаю за плечо, что я делаю, спит человек, а я тут…
– Ты как… живой?
Левая рука безвольно соскальзывает с дивана, стукает о ковёр. Трясу его, ищу жилку на шее, не умею я искать эти жилки, холод, холод, запашок смерти…
Блин.
Соображаю, что делать дальше. Закопать во дворе. Ага, щ-щас. У всех на виду. Изрубить на куски, и… ты чего, Тимка, детективов обчитался? Ещё что… и как ни крути, остаётся только одно…
Одеваюсь. Долго не могу найти ключи, они у меня тоже живые, тоже бегают по всему дому, прячутся в самых укромных местах, а иногда приворовывают с собой ещё что-нибудь, ручку, например, или сотовый телефон, уносят в своих остреньких зубках. Выхожу из квартиры. Медленно. Как по воздуху. Кто-то проходит мимо, кто-то бряцает – здрасст, так и кажется, все на меня смотрят, все видят, все знают, что у меня дома лежит труп, да ладно бы труп, а