– Понимаешь, то я был самым младшим, а теперь, – радуется Жук, – теперь я дядя! Представляешь?!
– Да не трещи ты, – смеётся Сажен, высокий и очень похожий на отца Жука, парень лет двадцати с небольшим в форме спасателя. – Ты ж ему продыху не даёшь.
Это бастард так разговаривает с законным?! Ну, понятно, почему Жук такой. А чудеса продолжаются.
– Не тушуйся, парень, – одобряюще улыбается ему старик, которого все называют дедушкой, и который тоже оказывается бастардом, а отцу Жука приходится дядей.
Но после смерти отца бастард свободен. Или и здесь клятва? Спросить он не успевает, потому что его сажают за общий стол, рядом с Жуком и начинается шумный весёлый и немного бестолковый не то обед, не то второй завтрак. И женщины сидят тут же, и все на равных.
– Ешьте, ребята, – наперебой подкладывают им на тарелки мать и тётя, Сай и Силни.
– Давайте, давайте, – кивает дедушка, – голоднее курсанта только курсант в отпуске.
– Точно, дед! – хохочет Сажен.
Отец Жука поправляет очки, в такой же оправе, но стекла заметно толще, чем у Жука, и расспрашивает его об училищной библиотеке. Общий ли доступ, или у разных отделений разные фонды. И у него вырывается:
– Мне Жук с офицерского таскает.
– Жук? – удивляется мать Стига, подкладывая ему запеканки.
– Это меня так прозвали, – объясняет Жук. – Гаор придумал.
– А почему? – спрашивают в один голос Сай и Силни.
И он, густо покраснев: к нему так отнеслись, а он… но всё же объясняет:
– Из-за очков. Они, как глаза у стрекозы, когда он в подшлемнике.
– А что? – смеётся Сажен, – похоже.
Все смеются, и он переводит дыхание. Кажется, обошлось…
…И Кервин такой же. Чистокровный, не желающий заноситься перед полукровкой. Или это норма, а Юрденалы – выродки? Жаль, угораздило родиться у Юрденала, и теперь ничего не изменишь. Надо думать о рабах, а не хочется. В ту декаду, и ещё декаду перед выпускным курсом, он, считай, каждый день приходил к Жуку, переодевался в штатское, благо они с Жуком одного роста, чтобы дед мог их свободно провести в Центральный Музей, где работал реставратором. Или отец Жука водил их на концерт, в театр, да, перед выпускным отец разрешил ему приходить после десяти вечера, и он смог попасть в театр. Или сидели в комнате Жука, смотрели книги, Силни хорошо играла на гитаре, и они пела. Когда приходил Сажен, пели втроём. Жуку обычно велели молчать и не портить песню. Однажды Сай принесла своего малыша, и он, да, впервые увидел так близко младенца, а его и Жука учили пеленать и нянчить.
– Всё в жизни пригодится, – смеялась мать Жука.
И был как-то разговор с дедом. Ему всё-таки хотелось узнать и понять, как так получилось.
– Все люди разные, и семьи разные, – улыбнулся дед. – Дело прошлое.
– Вы дали клятву? – не выдержал он.
– Зачем? – удивился дед. –