В субботу ближе к обеду приехала Мария и принесла неутешительные вести: полиция допрашивала ее еще раз и теперь более настойчиво. Если всех других сотрудников опрашивали всего по полчаса, то ее держали около трех часов, грозя депортацией, если она что-то знает и скрывает. Мария была напугана, но понимание того, что моя жизнь в опасности, укрепляло ее, и она смогла не податься на угрозы и не проронила ничего, что могло бы привести ко мне. В отель приезжали из российского консульства. Но сама девушка никого не видела и не знала об этом ничего конкретного.
Полиция также приезжала в Совайме, где поговорила со старушкой, которая сдала мне квартиру, но бабулька меня видела мельком, разговоры с ней вел Рахим. Кстати, Рахим, со слов Марии, также пытался выудить у нее сведения обо мне и, как подозревала Мария, это было под давлением полиции. Мария в этот раз не задержалась, принесла мне несколько упаковок айрана и творог, расхваливая эти продукты. Я попросил Марию обменять четыре тысячи динаров на доллары, с учетом того, что доллары более универсальная валюта и, возможно, они мне понадобятся в России.
Мария отсутствовала недолго, вернулась и принесла шесть тысяч триста долларов, что меня несколько удивило. Но, загуглив, я понял, что курс был грабительским и я потерял по крайней мере тысячу долларов при обмене. После ухода Марии минуты вновь потянулись невыносимо долго. Несколько раз порывался переодеться в арабскую одежду и просто погулять по городу, чтобы убить время. Останавливал риск быть разоблаченным, если ко мне обратятся на арабском языке, хотя разговаривать без весомой причины на улице с женщинами здесь не принято. Но взвесив все за и против, вновь решил не рисковать, нельзя было мелочью испортить запланированный отъезд.
В понедельник и вторник Мария должна была работать, но она обещала поменяться, если позволит хозяйка магазина, и вернуться во вторник с утра. Планируемый отъезд был назначен ближе к одиннадцати часам, ехать всего час-полтора, поэтому Мухаджир, со слов Маджида, так решил. В воскресенье и в понедельник я чуть с ума не сошел: не помогал ни телевизор, ни смартфон. Даже физические упражнения отвлекали ненадолго. Несколько раз пожалел, что не попросил Марию привезти спиртное: но, вспомнив последнюю попойку, решительно отмел такие мысли. Увидит меня Маджид выпившим и передумает помогать.
Я часами сидел на подоконнике на кухне, разглядывая жизнь на улице, затем мерил комнату, перебирал свою одежду, в сотый раз все перекладывая. Ночью в понедельник не мог уснуть несколько часов, временами засыпал, но испуганно просыпался, вообразив, что Мухаджир уехал без меня, что я не услышал стук в