– Это ты про «где мне взять такой хер, чтобы доставить ей удовольствие»? – совершенно равнодушно произнес Семен.
– Точно! – с уважением посмотрел на Бокалова незнакомец, – крезово. Слышь, тут конечная, поезд дальше не пойдет. Похиляли, а? Там и кости кинем, тусанем, вайн подринчим. Что мне сделать, чтобы доказать тебе благие намерения? Ну, а хочешь, давай прямо тут, пока поезда нет. Мужика в шляпе будешь?
– Чего? – недоверчиво посмотрел на незнакомца Семен.
– Молдавский розовый, – художник вытащил из внутреннего кармана бутылку, – топориков не было, но мужик в шляпе тоже кайфово.
На этикетке Семен разглядел мужика в шляпе.
Бокалов сглотнул подкативший к горлу ком и произнес:
– Крезово.
– Ну, а я о чем!
Абстракцист вынул зубами пластиковую пробку из бутылки, сделал три глотка прямо из горлышка и протянул бутылку Семену.
– Давай, дринчи. Пис, короче.
Семен взял бутылку в руку, недоверчиво посмотрев на мужика, затем понюхал содержимое бутылки.
В нос ударил неприятный резко-сладковатый запах портвейна.
– Давай не динамь, чего ты?
Семен недоверчиво поднес бутылку к губам и сделал небольшой глоток.
Его лицо перекосило от вкуса алкоголя.
– Ты чего, трезвенник что ли? Это ж не водка, – удивился подобной реакции незнакомец. – Тоже мне, поэт еще называется.
– Не то, чтобы трезвенник, давно не пил. А портвейн – так вообще фиг знает, когда, лет семнадцать мне было, наверное. Мы тогда, я помню, «Кавказ» глушили, «Агдам», «Три семерки», ну и, собственно, вот, «Мужика в шляпе». Я уж думал, что такое не продают нигде. Кстати, ниче так, вроде и не бодяжный даже.
– Да кому его надо бодяжить, ты че?
Когда уехала в депо очередная электричка, «Мужик в шляпе» практически опустел.
– Вот из ё нейм твой? – спросил захмелевший художник.
– Мой нейм Семен, – протянул руку Бокалов, – а твой?
– Папа Джон, – хлопнул по Бокаловской ладони мужичок, – пис, чувак! Короче, надо идти, а то свинтить могут. Ну, ты как? Герлов позовем, щас по дороге вайну еще прихватим, я знаю где. Посидим, подринкаем, замутим тусу. Ну, чего ты?
– Пойдем, – махнул рукой изрядно закосевший Семен.
В голове у него гудело, в желудке было тепло и тошнотворно.
Семен и Папа Джон вышли на улицу, дошли до ближайших кустов допили портвейн.
– Слушай, – прилично захмелев, заплетающимся языком произнес Семен, – чего ты так странно разговариваешь?
– Как странно? – удивился Папа Джон. – Ты чего, чувак? Ты Битлз слушал? – спросил он шепотом, слегка склонившись к Семену.
Вопрос Семену показался подозрительным, он нахмурил лоб и внимательно посмотрел на Джона, не издевается ли тот. Однако выражение лица Бокаловского собутыльника было безмятежно, одухотворенно и загадочно.
– Кого? –