– Ага, – согласился Люк, – вот только он здорово расстроится, потому что все кролики передохли.
– Передохли! – взвизгнула Мэгги, спрыгивая с кучи зерна. – Какая жалость, Люк! Что, и тот вислоухий, и пятнистая крольчиха, на которую Том потратил все свои деньги?
– Дохлые, как кроты, – подтвердил Люк, которого на подобное сравнение явно натолкнули тушки зверьков, пришпиленных к стене конюшни.
– Боже мой, Люк… – жалобно протянула Мэгги, по щекам которой потекли крупные слезы. – Том велел мне ухаживать за ними, а я забыла. Что же мне теперь делать?
– Видите ли, мисс, они жили в дальнем сарае с инструментами, и никто за ними не ухаживал. Думаю, что мастер Том велел Гарри кормить их, но ведь на Гарри ни в чем нельзя положиться, он не умеет держать слова. А если и помнит о чем, так только о своем брюхе – чтоб его скрутило!
– Ох, Люк! Том же просил меня помнить о кроликах каждый день, но как, скажи на милость, я могла это сделать, если мысль о них даже ни разу не пришла мне в голову? Ой, он так на меня разозлится, точно тебе говорю, и будет убиваться о кроликах, как и я. Нет, но что же мне делать?
– Не кручиньтесь, мисс Мэгги, – попытался успокоить девочку Люк. – Бесполезные они твари, эти вислоухие кролики. Им случалось дохнуть, даже когда их кормили как на убой. В неволе они не выживают: Господь наш всемогущий терпеть их не может. Он сделал так, что уши у кроликов должны смотреть назад, а они из чистого упрямства свешивают их вниз. А мастер Том в следующий раз будет умнее и не станет их покупать. Не тужите, мисс. Пойдемте-ка лучше ко мне домой, я познакомлю вас с моей женой. Вот сию минуту и пойдем.
Приглашение пришлось как нельзя кстати, поскольку позволило Мэгги забыть о своих несчастьях, и слезы постепенно высохли у нее на щеках, пока она вприпрыжку вышагивала рядом с Люком, направляясь к его симпатичному домику, окруженному яблонями и грушами, с пристроенным сбоку хлевом, расположенному на дальнем краю владений Талливеров. Знакомство с миссис Моггз, женой Люка, оказалось даже весьма приятным. Она выразила свое гостеприимство хлебом с патокой, а еще у нее обнаружилось множество самых настоящих произведений искусства. Мэгги и думать забыла, что еще сегодня утром у нее имелись веские причины для того, чтобы впасть в уныние. Стоя на стуле, она во все глаза разглядывала замечательную коллекцию картин, на которых блудный сын был изображен в костюме сэра Чарльза Грандисона[5], разве что, как и следовало ожидать от человека со столь дурной репутацией, он, в отличие от сего изысканного героя, не нашел в себе силы воли и вкуса, дабы избавиться от парика. Но та тяжесть, которую мертвые кролики возложили ей на сердце, заставила ее проникнуться необычайной жалостью к этому слабому духом молодому человеку, особенно когда на глаза