Эсэмэска от матери.
Я разрешила Сигрид пожить несколько дней в гостевой комнате. Все шлют тебе привет.
Можно обойтись без ответа.
8
С виду все намного меньше, чем помнится Карен. Она, конечно, бывала здесь раз-другой уже взрослой, но в представлении о Люсвике по-прежнему главенствуют воспоминания детства: рыбный порт с моторными лодками, катерами, тральными сетями и коптильнями. Грузовые суда и огромные пылящие горы угля подальше, в контейнерном порту. Сейчас в гавани не коптят ни селедку, ни пикшу, ни угрей, а от угольных куч, которые давным-давно вывезли, осталась лишь черная пыль, окрасившая фасады домов в грязно-серый цвет. Ее словно бы уже не отскоблить.
Она не спеша едет по главной улице, которая змеится через весь вытянутый в длину городок. Приемной окружного врача, некогда располагавшейся в желтом деревянном особняке у зеленного рынка, давно уже не существует, ей на смену пришла амбулатория, размещенная в здании административного центра, в одном из двух современных здешних кварталов. В том же подъезде находятся контора социального ведомства, рыболовный комитет, строительный комитет, а на самом верхнем этаже – областное управление. Прямо напротив – местное полицейское управление. Карен паркует машину возле него и со вздохом поворачивается к Кнуту Брудалю, который нетерпеливо теребит замок ремня безопасности.
Турстейн Бюле в жизни именно таков, как и ожидалось. Не моложе шестидесяти, высокий, обветренный, с жидкими волосами, крепким рукопожатием и льдисто-голубыми глазами, которые, когда он впускает их в приемную амбулатории, несколько растерянно смотрят то на Карен, то на внушительную фигуру Кнута Брудаля. Следом за ним подходит еще один мужчина, чуть полноватый, седеющий, в обычной бежевой спортивной куртке; в руках у него кофейник.
– Добро пожаловать! Свен Андерсе́н, окружной врач, – с улыбкой говорит он, протягивая руку.
Карен представляется и, чуть помедлив, представляет Кнута Брудаля, который не делает поползновений открыть рот.
Они минуют регистратуру, где кто-то постарался создать рождественский настрой, развесив над стойкой можжевеловые гирлянды из гипоаллергенного пластика, входят в маленькую буфетную. На столе, покрытом красной клетчатой клеенкой, стоят четыре кружки и блюдо с печеньем. Стулья скрипят по линолеуму, когда они молча усаживаются.
– Ну-с, как же вы намерены действовать? – спрашивает Турстейн Бюле немного погодя, пододвигая Карен блюдо, она берет одно печенье, хотя вовсе не голодна.
– Кнут, стало быть, проведет вскрытие и установит причину смерти, – говорит она, кивнув на судмедэксперта. – А я возглавлю расследование, коль скоро результат подтвердит его необходимость. Как я понимаю, тело будет доставлено в Равенбю на вскрытие уже завтра?
– Совершенно верно, – кивает Свен Андерсен. – Транспорт отходит отсюда завтра утром, а вскрытие нам назначено на одиннадцать. Я говорю “нам”,