Гарет кивнул. Йохан и Пенелопа ничего не сказали и, судя по всему, целиком и полностью доверились обстоятельствам. «Будь как будет, пусть решают другие».
– Бутылку виски, пожалуйста, – сообщил Гарет официантке, чем ещё больше насторожил Юлиана.
Но ничего удивительного здесь не было – с пивом эта игра не имела никакого смысла.
– Суть в том, что я говорю что-то вроде «Я никогда не надевал пакет на голову при дожде», после чего тот, кто это вдруг действительно делал, выпивает. Другие пропускают ход.
Хелен допила своё пиво. Все её компаньоны синхронно повернули взгляд в её сторону.
– Серьёзно, Хелен? – удивлённо спросила Пенелопа.
Та отвернулась.
– Вопрос не должен быть простым, – продолжил Гарет. – Он должен быть направлен глубоко внутрь души человека и попытаться раскрыть такие тайны, в которых признаться либо стыдно, либо страшно. Всем понятно?
Все знали правила и без разъяснений Гарета, потому что играли в эту игру не один раз.
Когда принесли бутылку «Натаниэля Моррисона» и пять рюмок с символикой «Грауга», Гарет дал понять, что игре дан зелёный свет.
– Пожалуй, начну, – торжественно возвестил он. – Начнём с более-менее простого, чтобы привыкнуть. Итак. Я никогда не целовался на спор.
Юлиан сомневался, стоит ли выдавать эту тайну при Пенелопе, но, увидев, что Хелен подняла рюмку, сделал то же самое.
«Натаниэль Моррисон» хоть и не был элитным сортом виски, но у молодёжи среди доступного считался самым лучшим. Но это не помешало ему обжечь горло Юлиана.
– Это было давно, Пенелопа, – сказал он. – Ещё в Грунндебайтене.
– Ну да, ну да, – ответила она.
Похоже, пронесло. Пенелопа не собирается обижаться на Юлиана из-за этого.
– Двигаемся по часовой стрелке, – сказал Гарет. – Твоя очередь, Хелен.
Хелен выполнила что-то вроде поклона, ощущая себя как только что представленную звезду.
– Трудно вспомнить то, что я не делала, – сообщила она. – Но… Я никогда не бывала за пределами немецкой коммуны.
Довольно скучно, но Юлиан не был уверен, что и сам придумает что-то лучше.
Пенелопа и Йохан, как и во время хода Гарета, не шелохнулись. Юлиан опасался, что виски в их рюмках простоят до самого конца вечера.
Сам он, наряду с Гаретом, сделал глоток. Юлиан был прав – эта игра делает всё для того, чтобы опьянить его до беспамятства. «Я никогда не» словно знала, что он и целовался на спор, и бывал в Лондоне.
– Йохан, – предложил ход Гарет.
Если Хелен было сложно вспомнить, что она не делала, то для Йохана было невероятно трудно откопать в своём сознании что-то такое, что он делал, а другие нет. Он мог сказать что угодно, и все выпили бы, кроме него.
– Я никогда раньше не пил «Натаниэль Моррисон», – после долгого раздумья сказал Йохан.
Эта игра могла убить Юлиана, но играть нужно честно, поэтому он выпил. То, что схожее действие повторили и Гарет с Хелен, не