– Ну что, вспомнил, как сдал моего друга? – просипел Скахет. Травмированное горло отозвалось болью.
Тут он заметил свой кинжал, сиротливо лежащий на полу между ними. Трактирщик тоже его заметил и всё понял. В тот момент, когда воин совершил кувырок, сумарец прыгнул на него сверху, схватил за волосы и приложил лицом о пол. Из глаз брызнули искры, но Скахет всё же дотянулся до оружия, хотя пришлось оставить в широкой ладони порядочный клок волос. Пальцы сомкнулись на рукояти, и трактирщик покатился по полу с лезвием в бедре.
Понимая, что рана здоровяка не остановит, воин схватил полено и как пружина вскочил на ноги. И вовремя. Сумарец нёсся на него с окровавленным кинжалом. Обманное движение, уход в сторону и тяжеленная дубина догоняет чернявый затылок. Ноги трактирщика подкосились и с протяжным стоном он осел на пол. Теперь можно и поговорить.
Скахет стянул с поверженного противника ремень и как следует связал запястья. Затем разрезал ему штанину и туго перетянул рану. Отдышавшись, взял со стола стакан с каким-то пойлом и выплеснул на лицо. Сумарец застонал и открыл глаза.
– Ну что, дядя, поговорим? – воин поднял опрокинутый в процессе борьбы стул и сел напротив. – За каким верлом ты сдал моего друга гвардейцам?
Сумарец гневно сверкнул глазами и гордо вскинул подбородок, но Скахет только ухмыльнулся. Он знал, что для уроженца Сумарского Халифата считается страшным позором умереть ливером наружу. Поэтому провёл лезвием по грузному животу и на полном серьёзе пообещал:
– Будешь молчать, выпотрошу и скормлю потроха лакрам.
Подействовало. Трактирщик поморщился от боли и проговорил:
– Не сделай я этого, гвардейцы обязательно бы шепнули, кому следует, что в «Кровавом полдне» не чтят Шааса. А серые вопросов задавать не станут. Скрутят да кинут в застенок, и поминай, как звали…
– Допустим, – Скахет подрезал острым лезвием ноготь на большом пальце. – И куда же его увели?
– Скорее всего, в Узилище, – видя, что убивать его не собираются, трактирщик несколько расслабился.
– Где оно находится?
Воин открыл дверь и выглянул в тёмный коридор. Оглядев обстановку, повернулся к сумарцу, но трактирщик молчал.
– Ну?! – поторопил Скахет, и хозяин гостиницы нехотя произнёс:
– Это личная душегубка монтар Шааса… – смуглое лицо побелело, будто он уже бывал в этой самой душегубке.
– Снова это имя, – проворчал воин. – Кто такой Шаас?
– Ты что, парень?! Как можно этого не знать?
– Вообще-то я здесь проездом и мне плевать на ваших шаасов. Но если он встал между мной и свободой друга, будь уверен – ему не поздоровится!
Сумарец криво улыбнулся.
– Грозный воин, нечего сказать, –