На лице Пуха мелькнул испуг – кажется, о таком варианте развития событий он даже не подумал.
– Ходу, давай уже!
– Так и знал, что даже спасибо за помощь не скажешь! – недовольно пробурчал Пух.
БТР, протаранив шлагбаум у КПП, вырулил на дорогу и помчался прочь от потревоженного людского муравейника.
Глава 4
Свидетель
Припять, улица Ленина,
27 апреля 1986 года
– Знатно полыхает! – прокомментировал Петров, останавливая машину у дома Губина. Здесь уже вовсю трудились пожарные – раскатывали шланги. Одна лестница приставлена к пятиэтажке, к квартире на четвертом этаже, откуда наружу вырывались языки пламени.
– Максим! – вскрикнула Катя и, открыв дверцу машины, бросилась к дому. Растолкала пожарных, протискиваясь к подъезду. Там уже лежало тело, завернутое в брезент.
«Неужели он, неужели Максим?!»
Сергей Андреевич выскочил за дочкой. Сумел настигнуть Катюшу у трупа, развернул дочку к себе и крепко прижал.
– Папа, он сгорел, да-а? – тихо всхлипнула она.
– Может, это и не он, – попытался успокоить Елизаров дочь. Сам же прикинул длину трупа – похоже на взрослого, не на пацана.
Капитан в это время разговаривал с пожарными, затем к нему подоспели еще двое милиционеров.
– Где «скорая»?! – спросил Петров.
– Все машины заняты, сегодня такой день – сами знаете, – ответил один из подчиненных.
– Ох, ладно! Сам, если что, отвезу в морг, – сказал капитан, потом подошел к Елизарову с дочкой. Положил руку Кате на плечо: – Максима тут нет, если что. – Капитан кивнул на брезентовый сверток. – Отец его погорел…
В заплаканных глазах Кати мелькнул лучик надежды.
– А Макс?
– Не нашли! – ответил капитан. – Но в квартире был еще один человек…
– Кто? – спросили разом отец и дочка.
Капитан смерил взглядом обоих.
– Не рано ли ей знать все подробности? – Милиционер кивнул на Катю.
– Нет, она большая уже у меня – тринадцать лет!
– Уже четырнадцать, пап, – встряла в разговор дочка.
– Да, четырнадцать. Еще месяца не прошло, как четырнадцать.
Милиционер пожал плечами – типа сами напросились.
– Нашли мачеху вашего Максима. Похоже, ее убили до… еще до пожара. Илья Владимирович, он же – Губа, вернулся из очередной отсидки, ну и устроил жене головомойку за плохой прием. Смертельную головомойку, – милиционер вздохнул. – Но это только версия, конечно. Будем разбираться.
– А сам Губа что, задохнулся?!
– Похоже на то. Видимо, понял, что натворил, поэтому воткнул себе нож… короче, давайте пока без подробностей все же, а то и так слишком много информации для некоторых, – капитан покосился на Катю.
Дочка вздрогнула и прижалась к отцу, а тот вспомнил разговор на чердаке.
«Максим во что-то вляпался, так она сказала.