Лысые послушно подняли руки вверх. Я – тоже.
– Господа! Всем – на пол. Лицом – вниз, руки за голову, господа. Дамы лицом к стене, руки в гору!!! Сохраняйте спокойствие! Обычная проверка документов, господа…
Мужчины рядом со мной, кряхтя, опустились на колени, затем вытянулись на полу, привычно держа руки на затылке.
Я стояла в растерянности. Кто-то в камуфляже подтолкнул меня дулом автомата:
– К стене! Лицом к стене!
– Господа! Предлагаю сдать добровольно оружие и наркотики! – этот голос показался мне до боли знакомым!
– Эй, маруха, слышь, к тебе обращаюсь, – услышала я совсем близко.
Я скосила глаза вниз. Внизу виднелось два распростертых на полу тела с двумя голыми черепами.
– Тебе, тебе говорю, – сказал, не поднимая головы Цинк, я опознала его по острым ушам, – у тебя документ какой-нибудь есть?
– Это вы меня марухой назвали? – задохнулась я от возмущения.
– Да тихо ты, чего блажишь? Какая разница, как назвали? Ты скажи, документ у тебя есть?
– Ну, права есть, – припомнила я.
– Тогда, слышь, тебя отпустят скоро. Слышь, за отдельное вознаграждение, позвони другану моему, скажи, что Цинк застрял, скажешь? Скажи, взяли Цинка для проверки личности, скажи, трое суток ему корячится. Но, передай, Цинк в «Дольче вите» успел побывать. Запомнила? В «Дольче вите», скажи, Цинк побывал. Позвони, мой друган тебе тонну баксов отсыпет. Гадом буду!
– Вы ему сами и позвоните, другану вашему, – я твердо решила больше не ввязываться ни в какие истории. Хватит! И не буду я выполнять никаких поручений и просьб незнакомых граждан сомнительного поведения! Еще чего! – По мобильному вон своему и позвоните.
– Ты дура, да? – взревел Цинк.
А Геннадий ткнул его локтем тихонько и лилейным голосочком проговорил:
– Да ты не бойся, мы тебя не обидим. Запомни номер, позвонишь, бабки получишь с благодарностью – и все. Ну, выручи, что тебе, жалко что ли? Застрянем мы здесь, а другана предупредить надо, он волноваться будет. Ну, пожалуйста, – он два раза повторил номер телефона.
Я подумала и решила, что позвонить, в конце концов, можно. В милиции могли и не дать позвонить. Да, позвонить можно. Что ж не позвонить? Тем более что к этим лысым у меня был свой интерес: он знаком с Василием.
– Ну, глядите, – сказала я, – долг платежом красен. А ваш друг не знает случаем Василия?
– Знает! – слишком быстро сказал Цинк, – ты позвони только.
И лысые хором стали истово божиться, что никогда не забывают добра. Один даже привстал с пола, чтобы продемонстрировать «вот те крест» не на словах, а на деле. Но тут же получил дубинкой по голове от бдительного омоновца. И, видимо, больно получил, потому что надолго замолк.
– О, неужто знакомая.
Я обернулась. Так и есть. Улыбчивый оперуполномоченный Костя.
– Костя, привет, – сказала я, – что, опять на Мокрухина покушались?
– При чем тут Мокрухин? – обиделся Костя. – Что я, только по Мокрухину