– Угу… Разрешите представиться: Геннадий, – бархатно проговорил он.
– Ольга. Очень приятно. – Вот так-то! «Хорошенькой». Может быть, не все еще потеряно? Если я могу нравиться другим мужчинам, могу понравиться и собственному мужу. Изменщику!
– В долг, правда, дать не могу, – уточнил Геннадий, – давать в долг игроку – плохая примета.
Я зачерпнула фишек из кармана и продемонстрировала их.
– Ах, вы тоже о деньгах, – разочаровалась я, – я же имею в виду совершенно нематериальные ценности, да, да, вовсе не о них идет речь.
– Не о них? – вскинул светлые волоски бровок Геннадий.
Все вокруг стали чудовищно буржуазны, к этому я уже привыкла. Но не смирилась!
– Женщина, – продолжал Геннадий, – должна думать о красивых вещах, о вкусной еде, об удовольствиях…
– Какая еда?! – с негодованием вскричала я, – Я на диете! А страдаю я здесь из-за того, что мой муж охладел ко мне, – я сочла нужным все же объясниться.
– Фи, муж, какая пошлость! Женщина такая аппетитная как вы – должна легко и красиво кружить по жизни, меняя мужчин, как перчатки. Берегите себя! Какие могут быть диеты!? Только такая женщина достойна звания королевы. А вы: муж, муж. Бе-е.
– Но что же делать, если он все же есть?
– Забудьте о нем. Вокруг так много мужчин, могущих подарить вам минуты наслаждения, – заметил Геннадий и пододвинулся ближе.
– Но нынче настоящего мужчину не так-то легко найти!
– Конечно. Но они есть! – заверил Геннадий и часто-часто задышал мне в ухо.
«Он имеет в виду себя!» – с ужасом догадалась, наконец, я. И мстительно заметила:
– Вот уж и повезло вашей жене!
Геннадий сделал в пространстве некий небрежный неопределенный жест, который, вероятно, должен был обозначать как бы виртуальное наличие жены, но в то же время как бы и ее полное виртуальное отсутствие.
– А вот если бы она ушла на ночь глядя из дома, вы бы не стали ее ревновать?
– Она бы не посмела так поступить со мной!
– А если?!
– Нет, никогда!!!
– И все-таки!
– Я пристрелил бы ее, как собаку!
– Счастливая женщина! Она любима! А вот мой муж…
Я вытащила из кармана платок и безутешно уткнулась в него.
– Впрочем, – сказала я, громко сморкаясь, уже слегка успокоенная (как все же иногда бывает полезно поделиться с ближним своей бедой!), – что мы, обманутые в лучших своих чувствах, собственно, можем предпринять в таких условиях? В таких условиях мы можем только молча страдать, пытаясь становиться все лучше и лучше, все совершеннее и совершеннее, – Я все же всхлипнула напоследок еще разок, от жалости к собственным недостаткам, которые предстояло изуверски изничтожить. – И, может быть, тогда мы сможем вернуть любовь…
– Разрешите представить, – Геннадий указал на своего лысого приятеля, угрюмо сидевшего рядом, – это мой друг Цинк.
– Очень