Ставь напиток из кореньев и трав,
от которого светлей в голове.
Что сказать? – пришла пора, выпал срок
заносить хибарку в список старья.
Расторопнее прораб, чем пророк,
в разрешении проблем жития.
Но и ЖЭК не сможет выдать душе
на отказ от этих стен ордера,
ведь она вросла, как женьшень,
глубоко и прочно в толщу Вчера.
Эх, тяжёлая землица легла!
Что ж за сила в этом корне души,
коль её ни годы лжи, ни ГУЛАГ
не сумели отравить-иссушить?
Он живёт, сходить не хочет на нет,
значит, время его не истекло,
если истины накопленный свет
продолжает превращаться в тепло.
ПТИЦЫ НАД ГОРОДОМ
Ночью бессонною
и среди дня, —
вестом гонимы,
влекомы ли нордом, —
снова и снова
тревожат меня
птицы над городом,
птицы над городом.
Тянется путь их
в тумане, в дыму,
где-то
почти что в ином измеренье.
И почему они —
сам не пойму —
так приковали
и слух мой, и зренье?
Может быть, время,
уже перешло ты
срок предназначенный
или границу,
если нужнее мне,
чем самолёты,
стали сейчас
эти вольные птицы?
Может быть, в сердце
какая-то нить
с возрастом
не обращается кордом, —
только заденешь,
и вдруг зазвенит:
– Птицы над городом,
птицы над городом!
Может, она, эта нитка,
и есть
тайная связь,
что пока не уловим,
тысячелетьями
скрытая весть:
братья по крови мы,
братья по крови!
Происхождения нашего
знак
в облике Сирина
или Стратима
скажет когда-нибудь,
что за вина
крыльев лишила нас
необратимо.
Не потому ль
мы летаем во сне,
вечно кочуем
по аэропортам,
но не поймём,
что кричат в вышине
птицы над городом,
птицы над городом…
Что же вложили мы
в эти слова:
«мысли высокий полёт»,
«окрылённость»?
Если на них
мы имеем права,
значит,
основа