– Ну, Семён, не всё ж сразу. Усадьбы создаются десятилетиями. Со временем и у тебя зацветут рододендроны.
– Теперь это стало моей мечтой. Только я удивляюсь, как они у тебя не вымерзают?
– Это особый зимостойкий сорт. Я поделюсь с тобой отростками.
Слегка перекусив на дорогу, художники залезли в бричку и через Подгорье поехали в усадьбу Одинцовых
Одно настроение – жить отшельником в этих барских палатах, как Устюгов два года тому назад, и совсем другое – сейчас: струйки парфюма в воздухе, звуки фортепиано в гостиной, на кухне готовится что-то аппетитно пахнущее, и красивая женщина навстречу, правда бледноватая немного, но это ей шло. Вальс замолк и в фойе из гостиной выпорхнула сама свежесть и очарование – Наденька, пятнадцатилетняя дочь Одинцовых.
«Ну, природа, что выделывает! – подумал Семён Миронович. – Только что была нескладной девочкой, и на тебе – бутон изумления. И всё на месте и всё упруго цветёт.» Устюгов тут же выразил желание написать портрет Наденьки. На что Лидия Ивановна заметила: «Непоседа. Позировать не любит.»
Банальная поездка к соседу в гости обернулась чуть ли не в трагедию со слезами, ревностью, страданиями, ядом. Мама и дочь, обе сразу влюбились в Семёна Мироновича. Когда это стало явным, а явным оно стало очень скоро, обескураженный Устюгов покинул дом Одинцовых.
Через несколько дней перед домом Устюгова вновь появилась знакомая бричка, Одинцов, бледный, осунувшийся, поведал товарищу о своей беде. Сразу после отъезда Устюгова между мамой и дочерью произошла крупная размолвка со слезами и истерикой. После чего Наденька ушла в свою комнату и употребила большую дозу снотворного. Когда Одинцов привёз доктора из Валдая, она уже была на грани смерти. Но откачали. Сейчас она слабая и бледная лежала вся в слезах в своей постели и жаждала увидеть Семёна Мироновича.
– Поехали, брат, а то девочка с ума сойдёт, – взмолился Одинцов.
– Ты уверен, что моё присутствие пойдёт ей на пользу?
– Во всяком случае отсутствие тебя её убивает.
– А как Лидия?
– Она хлопочет, пытается помочь, но Надя её игнорирует.
Устюгов с трепетом вошел в девичью комнату. Увидев его Наденька приподнялась на локте, болезненно вскрикнула и рухнула головой на подушку. Семён Миронович в смущении положил руку ей на голову и поправил распавшиеся волосы. Девушка буквально прилипнув к его руке, жарко, с тревогой вопросила:
– Вы больше не уедите?
– Нет, Наденька, не уеду. Ты успокойся. Всё будет хорошо.
– Не уезжайте. Я сразу умру!
Она немного помолчала, а затем, крепко сжав его руку, с отчаянием вымолвила
:
– Я вас люблю.
От такого признания душа Семёна Мироновича вздрогнула, а грудь стеснили