– Тогда переправь нас на тот лесистый холм, – предложил Моэнгхус. – Мы можем оставаться там до тех пор, пока ты не возобновишь свои силы. Уверен, что пути до той горы еще на две стражи.
– А если заметят мои Напевы? Ты рискнешь всем, чтобы не утруждать свои ноги?
– Это кратчайший путь, сестра.
Они спустились с окружавших их утесов и направились на северо-восток по лесам, изобиловавшим столпами, рытвинами и гнилым в еще большей степени, чем те, что остались на Безымянном. Время от времени им попадались стволы колоссальных вязов, мертвых и обветшавших, поднимавшихся на немыслимые высоты. Кора мешковиной свисала с оголенной, похожей на кость древесины. Серва и ее брат помалкивали, даже проходя под исполинскими обломившимися ветвями.
Герои были его судьбой, взросление – чередой побед, но не унижений. С удивлением, присущим всем опустившимся людям, Сорвил обнаружил, что его ожидает особое положение, что и для опустившихся определено свое место. Он был из тех, кто следовал тем, кого избегали. Он не принадлежал к тем, с кем говорили… в нем видели объект порицания и насмешки, комедийный образ. Удивительно, что ему не требовалось даже задумываться, чтобы осознать это, ибо знание всегда обитало в нем. Оскорбленные души не нужны миру.
Замедлив шаг, Моэнгхус приблизился к нему, никоим образом не обнаруживая своих намерений, оставаясь на известном расстоянии. В подобных ситуациях полагалось первой заговорить заблудшей душе.
– Что она сделала со мной? – наконец спросил Сорвил, наблюдая за пятнами света и тени, рябившими на плечах и дорожном мешке Сервы, шедшей шагов на двадцать впереди.
– Это был Напев Принуждения, – ответил его спутник после некоторого раздумья.
Призраки недавнего переживания еще тревожили его нутро.
– Но… как смо…
– Как смогла она заставить тебя обоссать собственные штаны? – Резанное из камня лицо посмотрело на него сверху вниз, не с презрением, с любопытством. В этих бело-голубых глазах было что-то не от мира сего…
Глаза скюльвенда – так сказал ему Цоронга.
– Да.
Имперский принц задумчиво выпятил губы и посмотрел вперед. Последовав направлению его взгляда, Сорвил узрел ее лицо, повернувшееся словно раковина в волне. Она услышала их – за птичьими песнями, шелестом ветвей под ветром. Это он знал.
– А как голод заставляет тебя есть? – спросил Моэнгхус, все еще глядя ей вслед.
Ту ночь они спали под мертвыми вязами, и только далекий вой горных волков отмечал пройденные лиги. А наутро зашагали лесными галереями, столь плотными, что они казались тоннелями; им редко удавалось увидеть небо, не говоря уже о том, чтобы определить, сколько они преодолели. Гиолаль, так звалась эта земля, прославленные и заповедные охотничьи угодья ишроев Инджор-Нийаса.