Содранная на лице и теле кожа оказались не самым страшным. От шока боли никто не почувствовал. Водитель грузовика выпрыгнул из кабины и кинулся к пострадавшим. Подбежал к отцу, от увиденного стыла кровь: несколько минут он простоял как парализованный, не в силах пошевелиться и вымолвить хоть слово. Левая нога раздроблена, из разорванной ткани торчали кости. И дураку ясно – обычным переломом такое не назовёшь. Первым заговорил отец. Кровавое лицо вызывало тихий ужас:
–Да не стой ты. Грузи в машину и вези в больницу.
Водитель очнулся, подогнал грузовик, открыл борт и, как мог, осторожно затянул отца в кузов, положил на тент. Саня пострадал меньше, его ноги остались целыми: перелом руки и многочисленные ссадины, царапины, ушибы. Он поднялся и сам кое – как залез в кузов. Водитель погнал в ближайшую больницу.
Отец лежал молча и смотрел в небо. Прикосновение ветра к повреждённой коже должно вызывать боль, но он не чувствовал её. Тёплые краски летнего заката виделись нереальными. Нереальным казалось случившееся. Ни боли, ни сожаления, ни страха. Что случилось, того не изменить. И никаких мыслей о том, что дальше. Будущего нет.
Первым заплакал Саня: – Прости, Володя, прости, ради Бога! Я не хотел, ты же знаешь? Что теперь будет?
– Ничего, – спокойно ответил отец. – Ничего не будет. Замолчи. Перестань скулить. Твои вопли делу не помогут. Лучше заткнись.
–Прости, – никак не мог успокоиться Саня. – Ещё раз прости дурака. Никогда так быстро не ездил, а сегодня как чёрт попутал.
Отец продолжал молчать. Шок проходил, постепенно в теле нарастала жгучая боль. К тому моменту, когда машина подъехала к больнице, он так сжал челюсти, что не мог произнести ни слова. И продолжал молчать. Молчал, когда несли на носилках. Молчал, когда укладывали на операционный стол. Ни жалоб, ни стонов. Только жгучая едва выносимая боль.
На следующий день после операции ( пока – первая, раздробленную кость сразу не собрать) пришли сотрудники милиции. Детально выясняли обстоятельства аварии. По всем правилам виноват водитель грузовика. Превышение скорости: последний рейс – спешил домой. А мотоцикл не заметил, потому что именно в тот злосчастный момент повернул голову и на несколько секунд залюбовался красивым закатом. Не увидел. Не успел. Будь скорость поменьше, не отвлекись он от дороги, всё могло сложиться иначе. Семья, двое детей, теперь ему грозил серьёзный срок. Отец устал от разбирательства, его утомляла боль и ощущение собственного бессилия. Он взял вину на себя и написал заявление.
– Я всё равно калекой стал, а ты семье нужен, – сказал он и больше от него не слышали ни слова. Только попросил, чтобы положили в отдельную палату. Он не таил на Саню зла, но видеть больше не хотел. В слезах, убитая горем, в больницу приехала жена. Об операции ей сообщил врач.
– Володя, –