– Я согласен! – сказал Джон, чему-то ухмыльнувшись. – За вами завтра придут и сопроводят на квартиру, которую я для вас сниму в городе. Через месяц мы поедем на раскопки, и вы сможете перезахоронить вашего сына, – спокойно и почти цинично сказал он. Элена не отреагировала – ей уже было все равно!
Ровно через месяц – Джон Элену не обманул – они уехали из города с большой экспедицией на раскопки древней Тройи на полуостров Лонес. Элене позволили выкопать гробик своего ребенка и забрать с собой. Была зима, гробик был уже совсем замерзшим, и Элена погрузила его в один из больших баулов и привязала к своим багажам позади повозки, проверяя его сохранность на каждой остановке. Ехали они долго, несколько недель. Чем больше они отдалялись от города, тем Элене становилось легче. Жутчайшая тоска и пустота отпустили ее, и на месте обиды возникла жажда приключений и риска! Ее совершенно покинул страх смерти, и она даже стала искать ощущение опасности и с удовольствием была готова к авантюрной жизни исследовательницы-археолога.
Захоронив сына недалеко от холма, на котором производились раскопки древней Тройи, Элена сложила над могилкой небольшую стопочку из белых камней, которые валялись повсюду на этой поляне среди оливковых деревьев.
– Этим деревьям больше трех тысяч лет! – сказал подошедший Джон. – Возможно, что эти деревья – современники тройянских воинов, умерших на этом месте в битве за город! А может, и их завоевателей!
– Замечательно! Через три тысячи лет на могилку моего сына придет кто-то и поплачет над ним, оплакивая его участь раба! Раба XIX-го века нашей эры! И судьбу его матери, актрисы, интеллектуальной рабыни светского просвещенного общества! Они, думаю, будут знать обо всем том лицемерии, которое нас обоих убило – моего сына и мой талант актрисы! Они через три тысячи лет все поймут и построят здесь другое, справедливое для женщин и детей общество!
Элена очнулась от своих воспоминаний и вздрогнула, поняв, что своими словами в далеком теперь от нее XIX-ом веке нашей эры предсказала «будущий» XXX-ый век до нашей эры! Мир, в который она теперь попала! Мир, справедливый для женщин и детей! Мир, где мужчины не клацают золотыми монетами и не швыряют деньгами, «одаривая» актрис! И их лицемерные жены не воротят свои припудренные носики от матерей-одиночек!
Но все-таки этот мир XXX-го века до нашей эры Элене не нравился! В мире, в котором женщины избавились от мужчин, ей жить не хотелось! Время, проведенное ею с Патрисом, вылечило ее Душу от вековой обиды на мужчин, но что-то гложущее ее все же осталось – она люто ненавидела деньги! Вслух об этом не говорила, но в глубине души презирала и богатство, и богатых людей! Она ожидала от них вечного подвоха, обмана, коварства! Щедрость и богатство у нее никак не ассоциировались в ее раненном так давно сознании.
Даже Джон, казавшийся ей другим, лучше всех