Боже мой, какая глупость! И с чего вдруг его одолела эта сладко-сентиментальная чушь?
Когда Мила открыла глаза, поезд стоял. На улице слышалось: «купите яблочки, сладкие, вкусные, таких яблочек нигде не найдете!», «молодой человек, купите цветочки, порадуйте свою девушку», «курочку берите, еще с утра бегала…», «не проходите мимо, берите рябинку, облепишку…».
Мила сладко потянулась и подумала, что не отказалась бы сейчас от яблока или арбуза. Ах, какие папа покупает вкусные арбузы! Умеет выбирать, теперь она с родителями, по крайней мере, месяц не увидится. Одна… Стоп! Дикарь!
Мила резко села и оглядела купе. Пусто.
Вышел? Насовсем?
Она вскочила, приподняла полку.
– Вот блин! – выругалась девушка.
Большая спортивная сумка лежала себе целехонька, никуда он не вышел. Но почему-то вместо ожидаемого расстройства Мила почувствовала облегчение. Странно.
Поезд тронулся, постепенно набирая скорость. Мила отдернула шторку и увидела, уплывающую небольшую грязно-серую платформу, на которой все еще толпились беспокойные торговки. В центре платформы стояла небольшая тележка, доверху загруженная арбузами. А дикаря не было.
– Человек отстал от поезда!
Мила с криком, как была босая, не расчесанная выскочила в коридор и побежала к проводникам.
– Он отстал от поезда, – Мила схватила испуганную проводницу за руку, – дикарь отстал от поезда!
– Дикарь? – не поняла Катерина.
– Ну, в смысле, мой сосед по купе. Понимаете, у него все вещи остались, а его нет.
Катерина посмотрела на горящие глаза, на босые ноги Милы, на крепко сжимавшую ее запястье молочно-белую руку и, отчего-то, с сожалением вздохнула:
– В тамбуре ваш дикарь стоит, тьфу ты, то есть пассажир, сигаретку свою вонючую покуривает. А в тамбуре, между прочим, по закону покуривать всякие там сигаретки строго запрещено. Вы ему так и передайте.
– В тамбуре? – Мила отпустила руку несчастной проводницы, и та сразу же начала ее растирать. – Извините.
И Мила стремглав кинулась бежать по коридору, сверкая серыми пятками.
«Ну и пассажиры нынче подобрались», – подумала Катерина, и снова вздохнула.
«Да и полы опять Лидка плохо помыла, вон у этой припадочной пятки то черные совсем стали. А нечего тут босиком бегать, да еще и нечесаной! Хотя… Любовь у них что ли? Вон как распереживалась. А как притворялась то, что ехать не хочет с ним», – Катя хихикнула, потом снова вздохнула и вновь погрустнев пошла за пылесосом.
Мила с силой задвинула тяжелую дверь купе и опустилась на диванчик.
С ума что ли сошла, хорошо хоть этот дикарь не видел моего марш-броска. Бросилась бежать босиком, как самая последняя дура!
Мила откинула сиденье и стала выволакивать свой огромный чемодан, чтобы вытащить большую пачку влажных салфеток,