– Что вы сказали?
Казалось, дикарь чем-то поперхнулся, и даже натужно закашлял. Вот только чем?
– О! – на щеках девушки выступили яркие пятна румянца. – Простите, я не хотела.
Мила еще что-то щебетала, не в силах поверить, что сказала это вслух.
Нет, он точно прибьет ее по дороге!
– И что мы будем делать?
Дикарь перестал кашлять, закинул босые ноги на мягкий диванчик СВ и сложил руки на груди, уже бледно голубой. Видимо та светлая майка, все-таки была испорчена каплями крови.
– Не знаю как вы, а я собираюсь проспать большую часть пути.
Мила решительно слезла с диванчика, и стала озираться в поисках своего многострадального чемодана. Хотелось скорее переодеться в майку и шорты, напялить на горевшие от жары ступни мягкие балетки, завязать на макушке привычный конский хвост и завалиться на диванчик с томиком Джейн Остин.
– То есть удаляться из моего купе вы не собираетесь? – спокойно спросил дикарь.
– Из своего купе! То есть не собираюсь, – передразнила его Мила. – Я купила этот, кстати, совсем не дешевый билет на свои деньги и уступать законное место кому бы то ни было я не собираюсь! А если вам что-то не нравиться, то вы сами… – тут Мила буквально задохнулась от душившего ее возмущения. – В общем, вы меня поняли.
– В общем, понял, – спокойно сказал дикарь, – я буду курить в купе и не лезьте ко мне со всяким там разговорами.
– Больно надо было, – фыркнула Мила, – и где, наконец, мой чемодан!
Дикарь молча поднялся, потянулся куда-то наверх и из недр купе появился ее чемодан.
– У вашего чемодана колесико отвалилось.
– Знаю, – огрызнулась Мила. Ей сегодня то и дело говорят про это злосчастное колесико, и что, скажите, она может с этим поделать?
Дикарь пожал плечами, и улегся на свое место.
Да, похоже, что просить его выйти, чтобы она смогла переодеться – гиблое дело.
Громко сопя, Мила выудила из глубин чемодана необходимые вещи, достала сумку с продуктами, которые заботливо приготовила для нее мама, закрыла чемодан и, схватив шорты, майку и маленькую сумочку, где хранились все ее документы и деньги, вышла из купе.
Мерно постукивали колеса и поезд плавно плыл по рельсам. За окном менялись пейзажи. Начинало смеркаться. В животе у Милы громко заурчало, и она воровато оглянулась на дикаря. Вот уже второй час он лежал на своем диванчике и усердно делал вид, что спит. Мила отчего-то точно знала, что он именно делает вид, а не спит, и сейчас он совершенно точно слышал неприличное урчание в собственном Милином животе. Мила вздохнула, есть хотелось зверски, просто до неприличия как хотелось, но есть при дикаре ей почему-то было неудобно. Как бы сильно она не была зла на него, но оставить человека голодать, а, судя по всему, еды у него никакой с собой не было, ну а питаться в вагоне-ресторане дикарю явно не по карману, она просто не могла.
Мила открыла сумку, и выложила на чистенький столик, покрытый