У Крапа мороз по спине пробежал. И вовсе не от холода.
Наемников в Зоне считали полулегендой. Во всяком случае, в той среде, в которой вращался бродяга. Говорили, что есть, мол, отдельные группки профессионалов, выполняющих тут какие-то заказы, псы войны, солдаты удачи, все такое. Хорошо вооруженные, отлично экипированные. И свидетелей всегда убирают. Вот последнее и напугало сталкера. Из оцепенения его вывел вопрос одного из мужчин.
– Че замолчал-то? – небрежно бросил хриплый Двенашка, спускаясь со ступенек. – Я говорю, в Припять с нами поедешь что ли?
– А я… отказаться могу?
– Да запросто, оставайся тут, замерзай, нах, – хмыкнул Семерка.
– Тогда я с вами.
– Ну, давай, хрен ли, залазь, – наемник оседлал снегоход и кивнул на заднее сиденье.
Крап снова стянул лыжи, забрался на пассажирское место. Рядом завел свою машину Двенашка.
И они погнали.
Крап, к вящему своему стыду, сидел, зажмурив глаза. Пассажиром ехать было действительно страшно. Территория складов кончилась, наемники вырулили на территорию распадка и, видимо потому что аномалий там отродясь не бывало, прибавили ходу. Бродягу замутило, от скорости его вжало в спинку сиденья. Семерка что-то прокричал, но свист ледяного ветра заглушил слова наемника. Сталкер что-то промычал в ответ, повернул голову в ту сторону, где летел Двенашка. Тот увидел, что Крап смотрит на него, поднял руку, оттопырил пальцы в виде буквы «V». Отвернулся при этом от дороги. И тогда бродяга увидел…
Снегоход на полном ходу влетел в «воронку». Здоровую, откормленную «воронку». Стального коня и его седока смяло в одну секунду. Брызнули, смешались кровь, масло и бензин, и даже до Крапа сквозь шум ветра в ушах и рычание двигателя донесся скрежещущий хруст, с которым здоровенный снегоход превратился в плотный брикет из смятых чудовищной силой металла, пластика и плоти.
Семерка посмотрел через плечо, выругался, но скорость сбрасывать не стал. Видимо, понимал, что и товарищу помочь уже нельзя, и выгоды из того, во что превратила Двенашку аномалия, не получишь. Хорошая логика, сталкерская, подумал Крап.
А впереди раскинулась панорама белого полотна спящей подо льдом реки Припять.
Ехать на снегоходе было чертовски холодно, поэтому вторую половину дороги Крап запомнил с трудом – не до осмотра окрестностей было, старался сберечь крохи тепла. А вот Семерке, похоже, все было нипочем. Гнал по льду реки, веселый, бодрый.
В город они въехали с востока, со стороны госпиталя. Объезжая немногочисленные аномалии и препятствия, наемник подкатил к подъезду девятиэтажного многоквартирника. К другим снегоходам. Заглушив мотор, Семерка повернул голову к сталкеру.
– Слезай, приехали, нах.
Крап честно попытался слезть со снегохода. Не получилось: просто завалился набок и съехал в утоптанный снег. Заледеневшие конечности заболели разом, как по команде.
– Ну екарный баба-а-ай, –