Чем-то расковыривает пробку и…
– Твое здоровье… – бульк, бульк… делает большие и торопливые глотки. – Иди, оторвись и, хоть бы глоточек сделай… Эх, сигаретку бы сейчас! А меня пробирает ром, да так, что, можно сказать, до самой… Нет, правда, еще как! Ха… ха… ха! Давай глотни, для тебя же старалась… Ну же, подруга, не обижай…
Взяла бутылку и не удержалась, ведь глотнула, и как только почувствовала, что за жидкость хлебнула, то тут же:
– Кха, кха! Ну и гадость, ну и спиртяга!
– Ну как? Вставило? А меня так хорошо, как будто бы от колесика… Ой, мамочки! А хорошо-то как! Бутылку не отдам, я нашла, значит, моя. А ты, если хочешь, сама ищи. Мне уже хорошо, ой как здорово… – и начинает шагать назад, к нашим постелям, неуверенно ступая по воде и загребая руками после того, как спотыкаясь, сваливалась пару раз на четвереньки, задирая вверх руку и, спасая начатую бутылку рома…
Да, также нельзя. Так до чего только хочешь можно дойти.
И тут уже сама почувствовала, что и мне сейчас надо туда же, за ней следом к нашей лежке. И пока следом бреду по воде, то вижу, как она снова присела лицом ко мне и с наших полок… прямо чуть ли не на меня.
– Ты чего, совсем… Ну, куда ты? Я же тебе говорила…
А она, откинувшись на руки, да так выдает, что даже не успеваю отступить, как эта горячая попадает мне на ногу и живот.
– Ну что ты делаешь? Какого, черта? Что ты устроила? Что это за цирк!
– Это у тебя, что ни раз, то цирк, цирк, а у меня мощь, смотри…
– Ну, ты и дура! Сама ты циркачка, понятно! А ну, подвинься? Что разлеглась, да еще выставилась! Тьфу ты! Ну, ноги, ноги хотя бы сдвинь, я же тебе не мужик…
– А почему бы… Знаешь, я темпераментная и люблю, когда ты меня там… – провокационно так говорит, призывно сверкая уже точно пьяными глазами…
Этого мне еще не хватало?! Она, еще, чего доброго, так и полезет…
– Ну все, все! Отодвигайся и спать! Тоже мне профессионалка…
И уже с головой зарываясь в тряпки, чувствую, как ее нога все равно наваливается на меня, тяжело и горячо прижимая. И уже засыпая, себе говорю, что с ней обязательно насчет всего такого поговорю, в том числе и о ноге, которую она отбрасывает, нет, не так… правильно будет сказать, насовывает или как? А может, все же – забрасывает, так? Что-то и не так, а вот как не успеваю сообразить и проваливаюсь в тепло от солнышка, тряпок и ее горячего тела, тяжелой ноги, особенно оттого, что сама почему-то взяла и приложилась рукой туда! Туда, как она говорила ее Вальдемар… А она ничего подумала, мягкая, мокрая и горячая прямо какая-то…
Спустя часы
Опять просыпаюсь первой, но теперь уже от острой жажды и чувства голода.
– Нет,