Не веря своему счастью, Элис поторопилась за ней, стремясь как можно скорее покинуть общество мерзкой ведьмы.
Как только они сели в карету Элис немедленно вжалась в угол стараясь быть как можно более незаметной.
Дюбарри всю дорогу как будто не замечала хрупкую фигуру спасённой ею пленницы, сидела, сосредоточенно глядя в одну точку, наморщив красивый высокий лоб. Будучи искушённой в дворцовых интригах, заранее осведомлённая о том, что её противники неоднократно пытались подкупить Мерге, сейчас она размышляла над рассказом девушки, понимая, та не могла соврать ей, уж больно убедительно звучали её слова, раскрывающие подлую сущность Мерге, которая за золото легко могла продаться кому угодно.
Вдруг быстро несущийся экипаж был остановлен бурлящей людской толпой.
Как выяснилось потом, этот якобы стихийный митинг на самом деле был умело организован людьми опального герцога де Шуазеля, бывшего государственного секретаря по иностранным делам, мстящего Дюбарри за свой позорный проигрыш в битве за влияние на короля. Шпионы герцога следили за каждым перемещением фаворитки и зная о том, что она регулярно посещает дом ведьмы сумели собрать и подготовить толпу к моменту появления её экипажа.
Агрессивная толпа, разгорячённая выкриками провокаторов, обвинявших во всех бедах простого народа именно Дюбарри, которая будто бы своими непомерными тратами нещадно опустошала казну Франции и развращала престарелого Людовика, плотным кольцом окружила карету и принялась толкать и раскачивать её, со всех сил стуча кулаками в стены. Воздух был пропитан людской ненавистью.
Не понимающая случившегося Элис, боясь проронить хоть слово, с надеждой исподлобья поглядывала на Дюбарри, лицо которой выражало полное спокойствие, она как будто безучастно взирала на презиравшую её беснующуюся толпу озлобленной черни.
Разношёрстная, пёстрая волна накатывала на экипаж с каждым разом всё сильней, всё чаще вокруг слышалось обличительное, распаляющее яростное: «Проститутка! Тварь! Шлюха!»
Хваткие руки взбесившейся многоголовой гидры цепко схватив за полы одежд кучера и стоящих на запятках кареты лакеев, изо всех сил цепляющихся за корпус экипажа, пытались скинуть их на землю, чтобы немедленно затоптать невинных.
Внезапный, произнесённый железным голосом придворной дамы грозный окрик: «Гони!», в секунду, кардинально изменил казавшуюся безвыходной ситуацию.
Взмывшие на дыбы лошади, дико вращая глазами, рассекая мощными ударами копыт воздух рванули в освободившееся спереди пространство. Кучер, безостановочно хлеща кнутом по сытым крупам испуганных лошадей гнал их вперёд, сквозь смертельную опасность, навстречу