Так думал Иван, и мысли в голове у него путались, наскакивая одна на другую, а руки уже открывали дверцу кабины. Медленно и плавно вывел Иван свою машину из переулка, и, развернувшись, выехал на городское шоссе. Доехал до ближайшего телефона-автомата, который находился возле здания главпочтамта. Сразу вызвал скорую, назвав адрес места происшествия. Больше говорить ничего не стал, сел в рефрижератор, и сразу – домой.
Только одна мысль засела гвоздем в голове: как скрыть все от Танюшки? И еще очень хотелось, чтобы прошел дождь или выпал снег, и скрыл все следы.
Глава пятая
Иван и Татьяна
– Ой, Ванечка, наконец-то! А я уж все глазоньки просмотрела!
Танюшка кинулась мужу на шею, едва он переступил порог квартиры.
– Все глазоньки проглядела! – повторила она, отстраняясь, и, оглядев мужа с головы до ног.
– А холодный-то, а голодный-то! Я сейчас, раздевайся.
Вихрем метнулась на кухню, захлопотала, засуетилась. В нос ударил запах его любимого украинского борща.
Не спеша разделся Иван, снял грязную одежду, и прошел в ванную комнату. Запах чистоты, уютный вид мирно висящих полотенец, всяких дамских пузыречков и баночек возле зеркала, блеск хрома и кафеля, понемногу успокоил расходившиеся после аварии нервы. Твердо решил Иван ничего Татьяне не говорить. Пустил струю в ванну, добавил колпачок шампуня, душистая пена поднялась айсбергом. «Вот и славно, сейчас помоемся.» – совсем успокоившись, подумал Иван.
– Ваня, – Танюшка заглянула в дверь, – что ж так долго-то сегодня? Я ведь все жданки прождала. Не случилось ли чего?
– Да ничего, заказчик жадноватый попался, выясняли кое-что. Да ты, давай, работай, есть хочу, как собака. Ух, ты, аппетитная моя!
Он ущипнул жену за мягкий бочок, увидел, как засверкали ее глаза, засветились веснушки на носу. Как же он любил ее, свое конопатое солнышко!
Танюшка снова ушла на кухню, а Иван не спеша разделся и погрузился в душистую пену. Нет, хорошо, что он не поддался порыву, и не остался на этой ночной дороге. А тех бедолаг уже, наверное, доставили в больницу и в чувство привели. Теплая, душистая пена обволакивала усталое тело, мягкая вода ласкала каждую клеточку, усыпляла и тот странный внутренний голос, который время от времени беспокоил, и, которому Иван еще не мог дать точного определения: как будто какой-то маленький гном выскакивал из старинных часов и отрывистым голосом попискивал: а вдруг – нет? Иван прогонял от себя этот писк, погружаясь в волны блаженства.
– Ваня, да скоро ты? – послышался Танюшкин голос из кухни.
– Сейчас, мое солнышко, уже бегу!
Стол ломился от еды. Как будто Иван не из обычного рейса приехал, а вернулся, по меньшей мере, из полярной экспедиции, где пропадал долгие месяцы, рискуя жизнью, и спасая свою шкуру от белых медведей. Румяные шанежки,