Такая вот ситуация, с которой ничего нельзя поделать. Кайса любит Гордея, Гордей не может забыть Ниру. Кайса это чувствовала, инстинктивно, в каждом его повороте голове, в каждой недосказанной фразе.
С Гордеем они говорили об этом один единственный раз. И то, как говорили… Гордей был мертвецки пьян, рыдал, в самом прямом смысле страшно вгрызался в землю, и слюна, которую вытирала с его лица Кайса, тянулась коричневая, густо замешанная на грязи. Кто захочет вспоминать о таком? Они и не вспоминали. Но тень Ниры стояла между ними даже спустя годы после того, как сама она пропала.
Нира, Нира, Нира… Всегда и везде между ними. В утренних объятиях, чашке кофе с кардамоном, привычке Гордея целовать в самый уголок рта. Они жили вместе восемнадцать лет, но всё это время Кайсе казалось, что она – призрак, замещающий вышедшую на минутку хозяйку. Здесь всё принадлежало Нире. Даже фамилию Гордеева Кайса не посмела взять. Так и осталась Васнецовой.
Восемнадцать лет! Эти грёбанные восемнадцать лет соперничать с мертвецом!
И в конце концов проиграть. Низ живота, напоминая о её окончательном поражении, опять скрутило спазмами.
Кайса застонала. Она всё так же возлежала на диване с уже пустым стаканом, но приятное блаженство ушло, стоило ей только вспомнить ненавистное имя. Открыла глаза и тут же наткнулась на чей-то взгляд. Пятый этаж, кто мог смотреть на неё с той стороны балкона при двадцатиградусном морозе?
Огромный дымчатый кот – вот кто! С поразительно голубыми глазами. Сидел на балконном подоконнике и, не мигая, смотрел на Кайсу. Сначала она подумала, что это соседский Сенька выпал из приоткрытой форточки в азарте воробьиной охоты. Он несколько раз проделывал такой трюк. Благодаря кошачьему богу, который почему-то невероятно благоволил Сеньке, котяра всегда успевал развернуться в полёте так, чтобы приземлиться на нижний балкон – балкон Кайсы. Она собиралась встать и впустить «лётчика» в квартиру, вернуть хозяевам, но замерла.
Сенька был классическим серым «дворовым» котом. Гладким и в полоску.
Этого же раздувало бело-серой пушистостью. Легчайший пух переливался от малейшего дуновения ветра. Как будто кот излучал сияние или исходил дымом. Подобную породу Кайса никогда не встречала, но даже издалека не вызывало сомнения: животина во много раз благороднее, чем сама Кайса. Дорогущее дымчатое облако с огромными густо-голубыми глазами.
– Кис-кис, – сказала Кайса, медленно, чтобы не спугнуть, подходя к балконной двери.
Он сидел и смотрел на неё. Показалось, что вообще не живой. Большая детская игрушка, новенькая, из элитного магазина.
Ворвался морозный