– Вот тебе милости! Вот они, со стола соскребаю. Вот тебе «спасибо», почтенный дон Моген. Герой ты конечно неплохой, но другие погероистей будут, тебе и того хватит – вот тебе титул и клочок бесплодной степи на границе с паршивой Фоллонией и не менее паршивым Помоищем, откуда приходят пожары, будь они неладны!
Он отставил кадушку в сторону и тяжко вздохнул.
– Ты когда во имя родины своей воевать идёшь, на что надеешься? Что накормит родина своего защитника. Не врага накормит, а тебя родимого, да не достанутся чужеземцу святые места, а для тебя они предназначены. Для тебя и народа, спрятавшегося за твоей спиной. Народ этот сам изгадить готов все места святые, а кормить тебя никто и не собирался, господин герой. Получил копьём в зад – и на помойку! Зато земля. Зато «дон».
А народу-то что надо? Известно что – чтоб отстали от него. Именно так. Народ ищет чего пожрать да пожить, чтоб все отстали. Чтобы просто отстали от людей, бытием потасканных! И если кто-то обещает им – скажите «да» и я от вас отстану, они соглашаются! Сиюминутный покой дороже политических перспектив. Ведь кто знает, доживёшь ли ты до них. Скажут им – повоюйте и я от вас отстану, они и пойдут воевать. Скажут им – отрежьте себе по уху, и я от вас отстану, они и отрежут. А потом говорят – народ раболепствует… Раболепствует, ха! О покое мечтает усталый народ! Не о святынях, не о горах проклятых, не о величиях имперских.
Ну велик потентат. Дальше-то что? Хотя что тут великого? Странное величие – пользуют тебя всем миром как самого известного головореза, клянчат армий да денег на войну. Ну а мы конечно всем помогаем, кто попросит. Но стоп! Не сметь считать это слабохарактерностью! А просто широтой души гемского человека. Сирым и убогим мы всегда помогаем.
Наверху скрипнула дверь. В кухню вошёл человек и принялся наощупь спускаться по каменной лестнице.
– Ты, Ланцо? – окликнул его лакей, прекрасно зная, что это был именно он.
Ответа не последовало.
– Вот ещё один рот голодный, – со вздохом произнёс старик, покачав головой, – ещё один герой, озабоченный нуждами народа, верующий в добрую родину.
Ланцо молча уселся за стол. В кухне сильно запахло конюшней. От Ланцо несло лошадиным потом, башмаки его были запачканы навозом. Сам он был изнурён и жутко голоден – до позднего вечера он провозился с оружием и лошадью дона Могена и только теперь вспомнил, что с самого утра не брал в рот ни крошки.
– Да, – ответил старый лакей на какой-то неведомый вопрос. – Да. А как вы хотели? Работёнка-то грязная, а что делать? Любая рыцарская доблесть начинается с коняжьего