сфирот, комментарии рабби Абрахама и рабби Азриэля заинтересовали некоторых ученых мужей, однако в целом данный трактат не выдерживал сравнения с главным корпусом. Для христианского исследователя Каббала была либо собственно Зогаром, либо производным от него, и, как увидим, ему приписывали исключительно евангельскую направленность. Иными словами, открытие, согласно которому в Израиле с незапамятных времен существовало Тайное Учение, которое со всей очевидностью содержало аналогии и даже тождества с основополагающими догмами христианства, столь откровенно демонстрировало заблуждение евреев, что их обращение представлялось неизбежным
[171]. Поэтому в тот момент древность Традиции не оспаривалась в христианском мире, к тому же, повторяем, критическое отношение к документам в то время еще не сложилось. В XIX в. всем была свойственна серьезная, хотя и вполне объяснимая ошибка – считать, что автором произведения является тот, кому это произведение приписывают. Люди верили утверждениям о древности Зогара по тем же причинам, по которым их убедили в древности Гомера. При существовавшем тогда уровне научных знаний сомневаться в чем-то одном означало разверзнуть бездну под всем остальным и в конечном итоге перестать доверять всей древней литературе. По прошествии времени стало ясно, что данный евангельский инструмент неэффективен в плане обращения евреев, начали отрицать его наличие в Зогаре, но и тогда причиной послужило совсем не критическое мышление. Правда, и на самом пике энтузиазма раздавались отдельные скептические голоса, но, впрочем, не из критических соображений, а из предвзятости
[172]. Христиане, которые отвергали Зогар, мало чем отличались от не принимавших его евреев: последние это делали из-за своей приверженности Аристотелю, первые – из-за того, что были христианами и в гетто видели не что-либо доброе, а лишь окончательную нераскаянность заблудшего разбойника в толедской учености
[173].
Легковерие или, по крайней мере, бессилие ученых мужей тех времен с лихвой окупалось энтузиазмом позднейших критиков Каббалы. Можно свидетельствовать, что в ряде случаев они, хотя и по-своему, относились к проблеме с таким же предубеждением, с каким относился к ней хитроумный библиограф XVII в. Юлиус Бартолоччи. Сама мысль о возможности существования параллельной Традиции духовности и мудрости, да еще издревле сохраняемой вне ведения римской Церкви в отвергнутом доме Израиля, была оскорбительна для католического сознания. Согласно той же логике мыслители современного христианского мира не могли смириться с тем, что существует некая эзотерическая литература, достойная всяческого внимания, поэтому им легче было признать Зогар литературной подделкой XIII в. Попытаемся теперь представить себе, куда это могло завести.
Существуют литературные фабрикации, не требующие особой учености для их развенчания, поскольку они сами разоблачают себя по всем статьям. В области изящной литературы достаточно назвать поэмы Т. Раули. Общеизвестно, что это была мистификация от начала
