Значит, Лиз злится не по этому поводу.
Больше ничего в голову не приходит, и Касси с опаской отодвигается от напарницы. За пять лет их совместной жизни (довольно странной, если смотреть со стороны) он ни разу не ощутил на себе ее гнев. Гнев демона. Она сдерживается. Всегда, как бы Касси ее не разозлил.
Вопрос в том: где он провинился на этот раз?
– Значит, придется занимать, – заключает Лиз.
Ее взгляд становится все более мрачным с каждой секундой, и Касси не в силах понять, почему. Ее рот кривится в жуткой усмешке, глаза – яростью могут прожечь границу между подлунным и Геенной, а кулаки сжимаются так крепко, будто она жаждет кого-нибудь в лучшем случае ударить…
Касси ближе всех.
Но он совсем не хочет оказаться рядом со своей возлюбленной в тот момент, когда у нее закончится терпение.
С другой стороны – она, наконец, прикоснется к нему.
Не случайно – повернувшись во сне – а намеренно…
Касси думает о том, что он совершенно потерял гордость.
– Жаль, что я поссорилась с Артихом, – говорит Лиз. И поворачивается к Касси. Губы напарницы напоминают ему тот момент, когда они впервые встретились. Они играют – то сжимаются, то растягиваются в тщетной попытке улыбнуться… – У него должны быть деньги… поговоришь с ним, Эль?
Касси неловко кивает.
– Только без меня, – предупреждает напарница. – Я… прогуляюсь… встретимся здесь же через час, хорошо?
Странно… интонации и мимика у нее явно раздраженные, а слова… Касси решает перед разговором с Артихом зайти в каморку и проверить – он точно убрал грязную тарелку со стола?
– Хорошо, – отвечает он.
– Ну так давай! Шагай! – говорит Лиз. На ее лице стынет совершенно зверское выражение.
Касси опасливо косится на напарницу и уходит. Синее солнце светит ему прямо в лицо, слепит глаза, и Касси недовольно щурится.
Он почти не видит того, что происходит перед ним…
Л.
Последним писком моды в Городе стали платья с корсетом, и я решила не выделяться из толпы… расплачиваясь теперь жутким неудобством в районе правого бока, где одна из косточек мало того, что разломалась, так еще и вылезла. Уколы в бок меня настолько бесили, что я готова была разорвать всех вокруг, а особенно того, кто вообще придумал корсеты.
Вот найду – и шею сверну. Но сначала в корсет запихаю. В свой, который с разломанной косточкой!
Мысли о праведной мести меня успокоили, ровно до того момента пока эта дрянь не кольнула меня в очередной раз.
Меня перекосило, и вид стоявшего рядом Эля стал совсем несчастным. Глядя на то, как он мучительно вспоминает, чем он передо мной провинился, я даже развеселилась. Уже хотела улыбнуться напарнику и сказать, что все нормально, но проклятая