– Я думала, я – почти член семьи!
Я не сдержалась.
– Член семьи – это Дима! Спи с Максом. Я больше так не играю.
– Можно поподробнее этот момент разъяснить? – спросил Кан, сверкнув на меня глазами в зеркальце заднего вида. – Вы, что с той бабой из-за Макса сцепились?!
– Ха! – оскорбилась Сонечка, которая никогда не стала бы драться из-за мужчины.
Димины брови сошлись в переносице и он нехорошо уставился на меня через зеркало.
– Мы просто вместе работаем! – яростно возопила я.
– Ха-ха! – ядовито сказала Соня. – Из нее так и капал ее профессионализм! Аж, по ногам стекал. Скажи ей, хотя бы ты, Кан.
Он ничего не сказал, лишь громко скрипнул зубами, но я взбесилась. Это фамильярное обращение, задело меня за живое. Я себе такого не позволяла! А ведь это я, была его женой! Не она! Я! Но мне бы за подобное обращение прилетело.
– Вы, вроде бы, решили остаться просто подругами, – произнес он холодно, что я едва сдержалась, чтоб не вломить ему по башке.
Соня гневно скрестила руки на животе. Из кротких глаз, летели желтые молнии.
– Я еще не пала так низко, чтобы унижать любовь дружбой, – проговорила она чуть слышно.
– Ага! – перебила я, обозлившись. – Я так и знала, что вы по-прежнему спите!
У Сони выпала челюсть. Она испуганно посмотрела на Диму в зеркало. Кан двумя пальцами изобразил пистолет и поднес его к своему виску.
– Ты спятила? – осторожно спросила Соня.
В тишине, нарушаемой ревом двигателя, я в слезах, отвернулась к окну.
– Иди ты в жопу!
– Я и так в жопе! – обиделась Сонечка и, забывшись, яростно закусила ноготь на большом пальце.
Громко хрустнул акрил.
– Все, что ты имеешь – благодаря мне!
Я яростно повернулась и зашептала в ответ:
– А что я имею, а?! Статус, за которым ничего не стоит. А я предпочла бы, чтобы на меня чей-то член стоял!
Джип крутануло.
Мы с Сонечкой ухватились за дверные ручки, каждая со своей стороны. Взвизгнув колесами, машина свернула с Муравьева-Амурского и завернула в первый же попавшийся переулок. Там Дима яростно ударил по тормозам. Нас швырнуло вперед и так же сильно отбросило, когда Кан вывернулся в кресле, втискиваясь в просвет между двумя передними сиденьями.
Я уже давно не видела его в такой ярости. На лбу рогами вздулись толстые вены, оскаленные зубы сверкали в желто-фиолетовом свете уличных фонарей. Не сговариваясь, мы с Сонечкой глубже вжались в белый искусственный мех, покрывавший сиденье.
– Слушайте обе! – глухо, как из бункера, раздался свистящий шепот. – Соня… Блядь, я все понимаю… Я в курсе, что у вас была эта ваша однополая хрень. Но вы поссорились, она вышла замуж. В данный момент она мне жена, а я сижу рядом. Разбираться с нею за измены тебе, при мне, это перебор. Не находишь?
Она возмущенно выдохнула, напряглась, прямая, как палка, но ничего не сказала. Не осмелилась, скорее всего. Я ее не винила.
– А ты!.. – убедившись,